Он вышел из машины – двенадцатицилиндрового Ламборджини Галлардо Авентадор, и медленно направился к дальнему краю парковки. За ее пределами, далеко внизу, зеленые края Альп простирались до швейцарского курортного города Санкт-Мориц, с такого расстояния кажущегося практически идеальным и красивым. На юге возвышалась Пиц Бернина, самая высокая гора в восточных Альпах. Овцы мирно паслись на склонах и выглядели как крошечные белые точки.

Он повернулся и направился к санаторию – красно-белому сооружению с золоченой лепниной и цветочными ящиками под окнами. Несмотря на то, что он был все еще довольно слаб и нетвердо стоял на ногах, наиболее серьезные симптомы боли и душевного потрясения, которое он испытал в Бразилии, поутихли, по крайней мере, временно. Он даже отказался от своего плана взять водителя, и вместо этого арендовал автомобиль. Он знал, что Ламборджини бросался в глаза и был совсем не в его стиле, но решил, что скорость и управление автомобилем на горных дорогах помогут очистить разум.

Пендергаст остановился у входной двери и позвонил в звонок. Незаметная камера видеонаблюдения, установленная над дверью, повернулась в его сторону. Затем прозвучал зуммер, дверь распахнулась и он вошел внутрь. Перед ним был небольшой вестибюль и пост медсестры. Женщина в белой униформе с маленькой шляпкой на голове, сидела на посту.

– Ja?
– сказала женщина, глядя на него выжидающе.

Пендергаст полез в карман и дал ей свою визитку. Она открыла ящик стола, достала папку, взглянула на фотографию, которая лежала внутри, потом снова на Пендергаста.

– Ах да, - сказала женщина на английском с акцентом, поставив на место папку.
– Герр Пендергаст. Мы ожидали вас. Одну минутку, пожалуйста.

Она подняла трубку телефона, стоявшего на ее столе, и сделала короткий звонок. Через минуту дверь в стене сзади нее с гудением открылась и появились еще две медсестры. Одна из них жестом пригласила Пендергаста подойти. Пройдя через внутреннюю дверь, он последовал за двумя женщинами по прохладному коридору с окнами, через которые струился блестящий утренний солнечный свет. Из-за штор из тафты и красочных альпийских фотографий, это место казалось ярким и жизнерадостным. Но все же на окнах были усиленные стальные решетки, и под белоснежной униформой медсестер виднелось оружие.

В конце коридора они остановились перед закрытой дверью. Медсестры отперли ее, открыли дверь, отступили назад и жестом предложили Пендергасту войти.

Это был большой и просторный номер, окна в нем были также открыты, также зарешечены, и из них был красивый вид на озеро внизу. Также там была кровать, письменный стол, книжная полка с книгами на английском и немецком языках, высокое кресло и собственная ванная комната.

За столом, вырисовываясь в лучах солнечного света, сидел молодой человек семнадцати лет. Он старательно, даже кропотливо, переписывал что-то из книги в тетрадь. Солнце золотило его светлые волосы. Его серо-голубой взгляд переместился из книги в тетрадь и обратно, он был настолько сконцентрирован на своем занятии, что не заметил посетителя. Пендергаст молча отметил его аристократизм, худощавое телосложение.

Он почувствовал увеличивающуюся усталость.

Юноша поднял взгляд от своей работы. На мгновение, на его лице было выражение непонимания. Затем он расплылся в улыбке: «Отец!» - Воскликнул он, вскочив со стула, - «Какой сюрприз!»

Пендергаст позволил себе обнять сына в ответ. За этим последовало неловкое молчание.

– Когда я смогу выбраться из этого места? – спросил, наконец, Тристрам.
– Я ненавижу его!
– Он говорил на странном, формальном, академическом английском, с немецким акцентом, смягченным оттенком португальского.

– Боюсь, пока нет, Тристрам.

Юноша нахмурился и поиграл с кольцом на среднем пальце левой руки — золотым кольцом с красивым сапфиром.

– С тобой хорошо обращаются здесь?

– Достаточно хорошо. Еда отличная. Я гуляю каждый день. Но они все время наблюдают за мной. У меня нет друзей и мне тут скучно. Мне больше нравилось в школе Мер-Эглиз. Я смогу вернуться туда, отец?

– В ближайшее время.
– Пендергаст помолчал, - После того, как я позабочусь кое о чем.

– О чем?

– Тебе не нужно беспокоиться об этом. Послушай, Тристрам, мне нужно спросить тебя. С тобой не случалось ничего необычного с нашей последней встречи?

– Необычного? – эхом отозвался Тристрам.

– Того, чего обычно не случается. Может, ты получал письма? Или звонки? Или неожиданные визиты?

Взгляд Тристрама стал пустым. Он мгновение колебался, затем, молча, качнул головой: «Нет.»

Пендергаст внимательно посмотрел на него.

– Ты лжешь!

Тристрам не ответил, уставившись в пол.

Пендергаст сделал глубокий вдох.

– Я не знаю, как сказать тебе это. Твой брат умер.

Тристрам вздрогнул: «Альбан? Малыш?»

Пендергаст кивнул.

– Как?

– Его убили.

В комнате наступила тишина. Тристрам был шокирован, опять уставился в пол. Слезинка скатилась по его щеке.

– Тебе грустно? – спросил Пендергаст. – После того, как он относился к тебе?

Тристрам покачал головой: «Он был моим братом».

Это сильно подействовало на Пендергаста. Он был и моим сыном. Он задавался вопросом, почему он не сильно печалился из-за смерти Альбана, почему у него не было жалости.