– Ты и правда много болтаешь, - устало вздохнула я и вскинула руку, предупреждая готовый пролиться поток извинений: - Да помолчи ты хоть немного, предков ради! И поставь уже куда-нибудь этот поднос, пока он своим весом тебя по полу не размазал.

Девчонка открыла было рот, чтобы еще что-то сказать, но тут же спохватилась и молча занялась своим подносом: быстро выставила на край ванны с десяток одинаковых баночек, брякнула остальное на стол у окна и принялась шумно возиться там, чем-то стуча и позвякивая.

Вода быстро остывала и пора было приниматься за мытье.

Я наугад подцепила одну из банок и заглянула внутрь -там было что-то красное, тягучее и резко пахнущее древесной корой.

– Н-да... определенно, не мыло, -пробормотала я себе под нос.

И тут же об этом пожалела.

– Это хенна, госпожа!
– тут же откликнулась Дотта, будто только и ждала повода.
– Самая лучшая, не сомневайтесь! Я сама выбирала в кладо...

– Верю-верю, -отмахнулась я.
– Ты мне лучше скажи, для чего она нужна.

– Ну как же, госпожа, это ведь самое первое средство,- искренне удивилась девчонка.
– Чтоб волос гуще был и цвет чтобы хороший. Как у государыни. По правде сказать, совсем такой же мало у кому удается, все больше красноватый выходит, но у вас-то уж точно получится, своего-то цвета почти и нет... ой! Простите меня, я опять...

– Ага, опять, -согласилась я, и добавила ласково - но это ничего. Ты, главное, прямо сейчас убери отсюда эту дрянь, ладненько? И учти, если у меня хоть один волосок порыжеет, я тебя сама, своими руками с ног до головы выкрашу. В зеленый.

Дотта испуганно пискнула, и сгребла с края ванны все банки, кроме одной. Мне даже любопытно стало, действительно ли во всех остальных краска была, или эта заполошная просто решила не рисковать. Впрочем, мне все равно кроме обычного мыла ничего и не надо было, а в оставшейся банке как раз оно и оказалось.

Справедливости ради, совсем уж бесполезной девчонка не была. Пока я смывала дорожную грязь, она успела поставить ширму так, чтобы мне сквозняком от окна не тянуло, накрыть стол к обеду, разобрать мои седельные сумки сложить все нехитрое добро в сундук, отчистить от грязи мой вдовий плащ и даже нагреть у камина полотенца, чтоб приятнее было в них завернуться.

– Бинтовать умеешь?
– спросила я, подсаживаясь к столу и придвигая к себе горшочек с мазью.

– А то как же, - радостно подтвердила эта неугомонная особа, отбирая у меня горшочек и вручая вместо него ложку.
– Вы ешьте, госпожа, а тут я и сама управлюсь. У меня бабка лекарка, уж кое-чему меня научила, не сомневайтесь!

Жаль, что умение за языком следить в это "кое-что" не попало.

– Это что такое?
– спросила я, просто чтобы отвлечь ее от причитаний над моей "бедненькой ручкой".
– Дотта! Да прекрати ты уже завывать, как над покойником, это всего лишь дурацкий ожог. Повторяю вопрос: что это за шкатулка?

– Так подарок же, госпожа!
– удивленно захлопала ресницами девчонка.
– Вы пока мыться изволили, там столько всего натащили, ух! Только остальное тяжелое сильно, мне одной никак не унести. Вы уж потом скажите господом воинам, чтоб они...

– И ты ее не открывала?
– уточнила я, хотя уже и так знала ответ.

– Конечно нет, разве можно!
– обиженно вскинулась эта дуреха.
– Оно же не мое! Да я вообще бы ни в жизнь, ни за что на свете бы не стала...

– Ага, понятно, - холодно оборвала я, и приказала: - Скажи господам воинам, чтоб старший сейчас же шел сюда.

– Но вы же не оде...
– начала было она, но мне терпение уже закончилось.

– Молчать!
– рявкнула я и треснула кулаком по столу так, что посуда подпрыгнула и зазвенела.

Девчонка ойкнула и наконец-то умолкла. Правда смотрела теперь на меня так, будто я не по столешнице, а по лицу ее приложила.

То ли еще будет, когда я с ней закончу.

– Слушай хорошенько, потому что второй раз повторять не буду, - прошипела я, глядя прямо в перепуганные голубые глаза.
– Мне плевать, каким порядкам тебя тут учили. У меня на службе порядок один: если я что-то приказала, то ты это делаешь. Сразу. Молча. Без вопросов, нытья и пререканий. Не можешь так? Ну тогда ступай к этой Мар, или кто там тебя послал, и пусть она тебе другую госпожу ищет. Потому что мне такие слуги не нужны.

– Так, может, пусть прям щас и катится песьей матери?
– спросили от дверей.
– Тут ведь и у Отера родня, и у Рёде, а может еще у кого. Мигом подберем тебе кого потолковее. Только скажи.

– И не жалко тебе, Одди, родню в этот гадюшник тащить?
– невесело усмехнулась я и махнула рукой.
– Заходи, чего встал. Разговор есть.

Он как-то странно глянул на меня, а потом в два шага пересек комнату, сгреб с кровати меховое покрывало и, не глядя, кинул этот пушистый ком в мою сторону: