А вблизи он не так уж и похож, оказался. Ниже ростом, уже в плечах и глаза не серые, а блекло-голубые. И руки слишком мягкие. И улыбка противная.

– Уже поздно, -напомнила я, решительно высвобождая ладонь из его цепких пальцев.
– Увидимся завтра.

– Позволь, я тебя хотя бы провожу, - жарко шепнул этот навязчивый господин и попытался подхватить меня под локоток.

– И без тебя провожатых хватает, - хмуро обронил Одди, ловко вклиниваясь между мной и господином Липучкой.
– Доброй ночи, уважаемый.

Тут и остальные пятеро отклеились наконец от стен и обступили меня плотным кольцом. Надо же, а я и забыла, что меня в коридоре охрана дожидается.

Предки, да что со мной такое? Совсем соображать перестала.

– Может, утром покатаемся верхом?
– долетел из-за широких спин полный надежды голос Орми.
– Умоляю, скажи, что придешь!

Всенепременно приду. Сразу, как только последний ум потеряю.

– Я буду ждать тебя на рассвете у конюшни!
– крикнул мне вслед господин Прилипала, но и на это я тоже отвечать не стала.

И все же какая-то часть меня очень хотела послать все приличия к песьей матери и отправиться на эту дурацкую прогулку. Куда угодно. Да хоть и упырю в пасть, только бы еще раз, хоть на самое короткое мгновение притвориться, что рядом не этот чужак, а кое-кто совсем другой... вот ведь глупость, да?

И только потом, когда Дотту наконец удалось выставить за двери, а саму дверь запереть на тяжелый засов, я свернулась клубком на широкой кровати, натянула на голову толстое стеганое одеяло и позорно разревелась. Потому что Ингвара нет, и никогда не будет, и мне надо как-то учиться жить без него. И господин Орми в мне в этом ну совсем не поможет.

Проваливаясь в тяжелый, тягучий сон без сновидений, я еще успела подумать, что, видно, где-то на своем пути не туда свернула, раз оказалось в этом странном и страшном месте, похожем на сказочный зеркальный лабиринт, где на поверхности все сияет и блестит, но за углом всегда подстерегает голодное чудовище.

А еще, что надо бы выбираться. Пока еще могу.

***

Ни на какую прогулку я, конечно, не поехала, хотя и проснулась задолго до рассвета. Лежала, таращилась в незнакомый потолок и пыталась придумать хоть одну хорошую причину, чтобы не послать все подальше и не сбежать.

Получалось неплохо.

Для начала, неплохо бы сделать то, ради чего я вообще затеяла всю эту возню: найти кого-то, кому можно рассказать об иномирцах, крадущих людей для своих кошмарных ритуалов. Кого-то, у кого достаточно влияния, чтобы как-то с этой неприятностью разобраться. На старого императора, понятное дело, надежды никакой, но кто-то же правит империей от его имени? Хорошо бы этого кого-то убедить, что я не тронулась умом, а наоборот, пытаюсь помочь.

Потом, конечно же, надо удостовериться, что с Эйрин тут будут обращаться как надо. То есть, со всем уважением. Для этого всего-то и нужно, чтобы даже последняя судомойка в этом дурацком дворце накрепко запомнила: за ней стоит сильный род, с которым лучше не связываться.

Ну и еще есть дядюшка Эгиль, которому я пообещала империю. То письмо, которое я сочинила для него на постоялом дворе, получилось не слишком длинным, всего-то несколько строк. "Нового петуха надо брать до того, как он отрастил себе гребень и шпоры. Иначе он никогда не научится есть с руки, а какой тогда от него прок? И лучше сейчас, пока старый еще в котел не отправился".

Да-да, на эту ерунду я убила целую ночь, но не так-то просто было сделать послание достаточно простым, чтобы ни один символ не был истолкован неправильно и, предки упаси, не нес бы в себе двойного смысла, но вместе с тем настолько невинным, чтобы, даже попади оно не в те руки, большого вреда не наделало. Ну и придумала: золотого ворона с императорского герба везде, кроме столицы, называют петухом, а уж зная это совсем уж легко понять, что речь идет о старом императоре и его наследнике, которого я, вроде как, вознамерилась прибрать к рукам.

Об этом самом наследнике я тогда знала немного. Родился он в день, когда вся столица пышно отмечала пятидесятилетие его коронованного папаши. Что-то там у них пошло сильно не так, потому что мать умерла в родах, а ребенок получился какой-то не такой. Держали во дворце, никуда не выпускали и только изредка, по большим праздникам, выводили на балкон, чтобы подданные видели: принц еще жив. Заодно, конечно же, убедили всю империю, что наследник - калека, недостойный трона.

Вздумай я и правда женить на себе несчастного мальчика, мне ничего бы не стоило прекратить эти сплетни. Всего-то и надо, что пару раз провезти его в открытой повозке по городу. Готова спорить, на поверку там окажется что-нибудь простенькое и скучное до зевоты, вроде горба или огромного носа. Но замуж я на самом деле не собиралась. Просто, соваться в столицу, и, тем более, во дворец, без охраны было слишком опасно, а другого способа ее получить, кроме как одолжить у дядьки, я тогда не придумала. Но за все в этой жизни приходится платить, а значит, придется хотя бы сделать вид, что я...

– Госпожа, откройте!
– крикнула из-за двери Дотта, обрывая поток невеселых мыслей.
– Прошу вас, скорее! Беда!

Тихо ругаясь сквозь зубы, я выбралась из постели, завернулась в покрывало и прошлепала к двери по холодным, как лед, каменным плитам пола.

Ну, если это какая-то ерунда...

– Хвала богам, с тобой все в порядке!
– закричал господин Орми, вбегая в комнату и хватая меня за плечи.
– Я бы не пережил, если бы и ты...

Голос его предательски прервался, и он вдруг притянул меня к себе, стиснул так, что дыхание вышибло и громко, отчаянно разрыдался, спрятав лицо в складках моего покрывала, где-то между плечом и ухом. А я стояла дура-дурой и не могла сообразить, что теперь делать.