Поднимаюсь на ноги медленно, оперевшись слабыми руками на поверхность стола, после чего перешагиваю скамейку под «увидимся» дочерей и сыновей Гермеса. Учтиво хмыкаю, поворачиваясь спиной, и иду по направлению к домику, дабы отсидеться, пока самочувствие не придёт в норму до начала тренировки. Иду пошатываясь, стараюсь держаться как можно лучше. Сильнее тяну рукава вниз, скрывая пульсирующие неприятные ощущения. Тыльной стороной ладони провожу по лбу и смахиваю новые капельки пота, смазывая тональный крем и пудру.

Осознаю всю ситуацию только тогда, когда глаза закатываются наверх, а ноги заплетаются. Слабость разливается по всему телу, в последнее мгновение пребывания во внешнем мире даря импульс боли, ведь не успеваю вытянуть не сгибающие руки перед собой и сильно бьюсь головой об твёрдую землю.

***

– Зевс, - в который раз не унимается блондинка, вымаливая время для дочери. Время, за которое она должна успеть пожить. Тяжелые вздохи поднимают хрупкие плечики увенчанные серебряными тонкими цепочками и лунными камнями. Ей больше нравится такое одеяние, нежели доспехи.
– Прошу, оставь её в покое.

Мужчина бьёт молнией в воздух, заставив юную девушку на миг присесть и сжаться от страха. Если подобное попадёт в неё, то жизнь покинет её тело, несмотря на божественное происхождение. Светлые волосы заплетённые в две косы переливаются привычным серебром, но голубые глаза отдают печалью и тревогой за единственную дочь.

Дочь, которая ошибка.

Дочь, которая не должна жить.

Дочь, которая не должна была родиться.

– Я принял решение. Твоя дочь не имеет права на жизнь лишь по твоей вине, - холодный голос, а внутри у бога грома и грозы всё сжимается от собственного приговора. Он король на Олимпе, властитель, тот, кого все должны беспрекословно слушаться. Ему нельзя показывать ни слабость, ни сожаление. Гордость слишком высока и сильна, чтобы позволить пресмыкаться перед подобными просьбами, ведь богиня действительно породила самую большую ошибку, испортив своё существование.

Дело чуть не дошло до изгнания с Олимпа, но Зевс сжалился над родственницей, потерев переносицу. Он устал всё время наблюдать с небес за человечеством, которое гниёт, за цивилизациями, которые уничтожают сами себя. Столько воды ушло, а гниль пробралась и к ним, запятнав честь тех, кто дал обет безбрачия.

– Я прошу, отец, дай ей хотя бы месяц. Один месяц, чтобы она свыклась, что у неё полная семья. Чтобы она осознала, что не одинока в этом мире. Чтобы она познала тот мир, куда попала не по своей воле, - опускает глаза, а из них вырываются слёзы. Тут же смахивает их рукой, понимая, что погоды это не сделает. Тяжело вздыхает, оставаясь в зале под невыносимым осуждающим взглядом.

– Хорошо, - произносит он, наконец-то расслабившись на троне. Кладёт молнию на подлокотник и откидывается на спинку, прикрыв глаза. Тяжело восседать здесь и делать вид, словно его это не заботит, словно он не убийца, решивший спасти ту, что дороже. Его дочь совершила ошибку. Ошибка за это и поплатится, - Так и быть, Феба.

Он произносит другое её имя, настоящее, которое не покрыто таким полотном славы и известности. Упрекает в содеянном в такой форме, отчего богиня готова провалиться сквозь полы зала и сойти на землю, лишившись чина на Олимпе. Ей так стыдно, но предавать самое дорогое существо на свете – свою дочь – она не собирается, ведь это низко. Ей и так пришлось её бросить. Зевс поправляет себя, прочистив горло.

– Решено. Всего месяц, Артемида.

Комментарий к Глава 9

Писалось под: The Acid – Basic Instinct

========== Глава 10 ==========

К главе: http://cs636229.vk.me/v636229279/d329/SNxj38poztQ.jpg

От лица Луки.

Я спокойно сижу за столом и беседую с братьями и сёстрами, пока не слышу глухой звук за спиной и возгласы девчонок. Резко поворачиваюсь и вижу, что Элизабет без сознания лежит на земле, практически не дыша. Не спешу подниматься с места, однако опережаю зевак, осторожно подхватывая безвольное тело на руки. Тяжело вздыхаю и грубо прошу освободить путь, дабы отнести девушку в лазарет.

Хмуро смотрю на бледный лоб, что контрастирует с тоном лица. Понимаю, что Фитч воспользовалась косметикой, дабы скрыть настоящий цвет кожи. Быстро перебираю ногами и вхожу в помещение, в котором стоит запах спирта и медикаментов. Сдерживаю тошноту, поджав губы, и кладу шатенку на койку, бережно и осторожно. Не хочу потом выслушивать недовольства по поводу новых повреждений.

Чужие голоса как за стеклом, поэтому приходится пару раз моргнуть и придти в себя. Трясу головой и вслушиваюсь в слова.

– Что с ней? Что произошло? – спрашивает девушка со светлыми волосами и загорелой кожей, дочь Асклепия, которая приняла ещё после захвата флага. Облизываю губы, готовясь ответить, но слова так и не находят выхода. Я просто не могу ничего сказать, чувствую себя жалким и беспомощным, что, кстати, впервые. Взъерошиваю волосы, попутно смахивая со лба пот, после чего всё-таки раскладываю мысли по полочкам.

– Я не знаю. Она просто сделала пару шагов после завтрака и свалилась на землю. Выглядела нормально, пока не решила вытереть лицо рукой, - киваю на бледное пятно, проводя ладонью дальше. Размазываю косметику и приоткрываю рот в удивлении, ведь под закрытыми глазами образовались тёмные синяки. Продолжаю вытирать тональный крем и пудру, касаюсь сухих губ, которые, кажется, белее снега.