Тим дернулся во сне и смял в кулаке простынь. На переносице проступила морщина, скулы напряглись.

Как он похож теперь на того мальчика, которого я помню. В лице опять что-то детское, знакомое, любимое. Полные губы, широкие скулы, и глаза за закрытыми веками, должно быть, те самые. А вот руки с напряженными венами и выпуклыми мышцами уже приобрели характерную мужскую рельефность. Другие руки, незнакомые. Такие не вздрагивают от несмелых прикосновений...

Я невольно залюбовалась им. Вообще терпеть не могу восторженных всхлипов да и внешняя красота меня мало интересует. Он привлек не красотой, а... грустью. В его глазах стояла совсем недетская печаль. Он уже знал что-то такое, чего и я и мои одноклассники знать не могли. Хотелось обнять его, как ребенка.

Я положила ладонь на плече Тиму. Он резко вскочил и обвел комнату мутным взглядом.

— Ты здесь?!

— Закрой глаза, — прошептала я. — Помнишь, ты всегда так делал.

Его ресницы медленно поползли вниз.

— Я как слепой, — выдохнул он. — Ты рядом, а я не могу разглядеть.

— Зато я вижу.

Я подошла совсем близко и легко коснулась его щеки. Тим молниеносно поймал запястье, притянул к себе и обхватил меня сильными руками, так что из груди выбило воздух. Он жадно перехватил мой выдох… Нас понесло куда-то с бешеной скоростью. Тяжелое, отчаянное желание бушевало в нем, прорываясь в движениях, в выражении лица, в звуке его неровного дыхания. Я задыхалась от такого натиска. В груди пылало. Стало страшно, что Тим задушит, задавит своим неистовством. Но вдруг он отстранился и грубо оттолкнул меня.

— Нет! — выдохнул он. — Давай... давай просто поговорим, ладно? — неловкими движениями он попытался оправить перекошенную рубашку.

— Ладно, — растерянно отозвалась я, все еще приходя в себя от случившегося. Его поведение менялось покруче виражей на американских горках.

— Хорошо, — он еще раз судорожно выдохнул. — Хорошо… Я от тебя, как под наркотой. Мысли разбегаются.

— Что?

— Блин, чего только я не пробовал, лишь бы забыть тебя! — он зарылся пальцами в волосы и заходил по комнате.

Я почувствовала, как задрожали губы.

— Я тобой болею и не знаю, как с собой справиться! Это ведь все назло тебе! Я стал таким назло тебе, понимаешь?! Я от тебя в бешенстве!

Его слова летели в меня, как фарфоровые тарелки, отдаваясь бряцающим звоном в голове.

— Прости... Я ничего не могу изменить. Что же теперь делать?

— Что делать? — прорычал он. — А вот что: я даю тебе один шанс, всего один шанс уйти. Уходи сейчас и больше не возвращайся!

В глазах защипало.

Нельзя!

— Но, если решишь остаться — будешь моей. Моей навсегда! Больше не отпущу. Я тебя из-под земли достану и заставлю себя любить! Ты знаешь, я могу!

Он пригвоздил меня взглядом.

— Решай!

Он протянул руку к зеркалу.

— Решай!

И прежде чем кулак успел сжаться, я вложила пальцы в его ладонь.

…...

Мы сидели на кровати, тесно прижавшись друг к другу и смотрели, как занимается рассвет. Солнце красным дрожащим пятном выползало из-за крыш соседних домов. День обещал быть жарким.

— Тим?

— Угу.

Его подбородок уткнулся мне в шею.

— Ты здорово играешь на виолончели.

— Я почувствовал тебя в толпе. Почему не подошла тогда? Все было бы иначе.

— Не узнала. Потом поняла.

Я коснулась его шершавой щеки. Она вмиг стала гладкой.

— Так лучше?

Его ладонь легла поверх моей.

— Ты изменился. Стал таким... взрослым.

— Много времени прошло.

— Теперь ты знаешь ноты.

— Теперь я много чего знаю.

— И французский?

— И французский, и английский, и чешский, и… короче, не важно.

— Когда ты успел?

— Ну, оказалось, я могу быть довольно способным, когда хочу кому-то понравится. Лучше расскажи, как вы с подругой очутились на кладбище? Только не говори опять, случайно.

— Нет, не случайно. Я была в отражении, когда вы спорили с Шоно. Ну... когда он хотел выкинуть твое зеркало.

Тим кашлянул.

— Мне жаль, что ты видела меня таким.

— А мне нет.

— Обычно я не такая размазня.

— Знаю.

— Что это? — Тим принялся ощупывать мое запястье.

Он потянулся к зеркалу. Комната поплыла. Окно пропало.

Тим разглядывал в отражении мою руку. От запястья под закатанный рукав змейкой убегал шрам.

— А, да это... — я попыталась раскатать рукав, но он будто приклеился к руке.

— Ты хотела?..

Я отвернулась.

Зачем он так смотрит?

— Нет, я бы не смогла...

— Расскажи мне.

Он выслушал мой сбивчивый монолог и улыбнулся первый раз с того момента, как мы встретились.