Он снова замолчал. Космос надвигался.

– Лесник, скажи, ты сейчас рисуешь?

– Нет.

– Почему?

– Тетя мне сказала, что мой отец хорошо рисовал. Это ей мама, оказывается, рассказывала. Мне она этого никогда не говорила … И я понял, что почему-то не могу больше рисовать.

Лита посмотрела на него и поняла, что это опасная тема.

– А у моего папы родился ребенок, – быстро сказала она, чтобы перевести стрелки на себя. – Типа, мой брат. А мне это пофигу. Хотя я раньше мечтала о брате. Папа мне недавно звонит и говорит: «Мы летом с малышом и Наташей, – это его жена, – поедем на море». И позвал меня с ними. Смешно.

– А я, – вдруг отозвался он, – никогда в жизни не видел моря.

– Да??

Лита не знала, что ответить. Не чушь же какую-нибудь: «Ну, у тебя еще все впереди…»

– Но зато, – вдруг сказал он и сел, – спорим, ты никогда не видела столько земляники, сколько я? У нас в лесу ее можно собирать и есть столовой ложкой. Ты бы ела ее столовой ложкой?

Лита посмотрела на него, и ее прямо пронзило – столько тоски было у него в глазах, сколько, похоже, никогда не стояло у Литиной кровати по утрам.

– Лесник, ты что?

– Не обращай внимания. Ты же говорила, что каждый имеет право быть слабым. Ну вот. Ела бы ее столовой ложкой?

Лита не ответила.

– Знаешь, я как в Москву переехал, все пытался его найти… Ну, своего отца. Но так и не нашел. Так и не нашел. Теперь уже не найду…

Он замолчал, потом продолжил совсем про другое:

– А мне тетя вчера устроила про тебя допрос. Сказала, что никогда не видела у меня такого безумного лица.

– Да?

– А я ей сказал, что лучше журавль в руках, а не в небе. А она начала плакать и говорить, что я, видимо, совсем тронулся. Она меня не поняла. А мне тоже иногда кажется, что я совсем тронулся…

– А я согласна на землянику столовой ложкой, – ответила Лита.

***

Потом все-таки они вылезли из своего космического корабля, сели за стол и стали заниматься математикой. Лесник принес из другой комнаты стул покрепче. Лита, правда, не могла сосредоточиться и ничего не понимала, и Леснику было плохо, это было очевидно. Но он упорно объяснял ей какие-то примеры с логарифмами. Пока наконец она не швырнула ручку и не сказала:

– Я больше не могу.

Он выдохнул и положил голову на стол. Так они сидели в тишине, а потом он вдруг сказал, не поднимая голову:

– Я хочу сходить в церковь.

Лита оторвала взгляд от настольной лампы и уставилась на него. Он добавил:

– Я весь год выяснял отношения с Богом. Больше не могу.

– Хочешь, я с тобой? – после паузы спросила Лита.

– Да. В воскресенье, послезавтра. Ты сможешь? Я уеду в следующую пятницу. И неизвестно, что будет дальше...

Он помолчал.

– Я тут один раз решил сходить. Вышел… И на улице потерял сознание. Пьяный сосед шел, помог мне дойти обратно до дома… – Он поднял голову и посмотрел на Литу. – Интересно, Богу я тоже не нужен?

Лита молчала, рисуя в тетрадке круги. Потом сказала:

– Если бы Бога не было, человек бы умер от одиночества. Помнишь? Это ты говорил.

– Да, я еще жив. Есть надежда.

– Лесник, скажи… А что будет, если ты не поедешь в свой Свердловск, а ляжешь в больницу тут? Если мы найдем хорошего врача? Тебе не обязательно зависеть от тети с сестрой. Одна беременная, другая устала. А я здесь, Лесник, – продолжила Лита почти с отчаянием. – Я не устала и не беременная. Думаешь, я не смогу делать то, что надо делать на этой твоей химии?

Он молчал. Потом вдруг рассмеялся.

– Ты все-таки Момо из нашей книжки.

– Лесник!

– Мне иногда кажется, что чем хуже, тем лучше... Знаешь, как я всех ненавидел, когда лежал в реанимации?

– И что?

– И то... Помнишь, в «Момо» Серые господа воровали время у людей, делали из него сигары и курили? Превращали жизнь в ничто… Думаешь, я хотел бы, чтобы ты видела, как я превращаюсь в ничто? В ничтожество…

Лита уходила от него с тяжелым сердцем. Время всей жизни сжалось до одной недели.

Глава 13

***

Вечером Лита не пришла, а скорее приползла домой – так было тяжело там, где душа. Проклятые битые кирпичи... Только она вошла – зазвонил телефон.

Мама была дома.

– Да, пришла, наконец, – сказала она кому-то и вышла к Лите. – Тебе тут обтрезвонились.

Лита взяла трубку. Это был Кларнетист.

– Блин, наконец-то! – закричал он. – Куда ты делась? Мы тебя ищем с фонарями.

– Я заболела, – сказала Лита. Это было недалеко от правды.