Лекса испускает лёгкий смешок, попадая в сильные руки Ани. Её руки обхватывают сестру по бокам, и брюнетка, вздохнув, говорит:

— С каких это пор ты стала поклонницей кинестетики?

— С тех пор, как я не видела тебя около двух лет, — ворчит Аня прежде, чем резко опустить сестру на землю. Лекса приземляется на землю через мгновение. Она всегда была очень гибкой. — Но если ты хочешь быть отстранённой и недружелюбной, прекрасно. Я не буду плакаться из-за этого, — Аня театрально подавила фальшивый всхлип, а следом девушки коротко улыбнулись друг другу и прошли в кафе.

— Ну, ты наконец-то приехала навестить нас после пяти лет, — сказала Аня, когда они сделали заказ и сели у большого окна. — И всё, что было нужно — это открыть новый филиал в вашей компании и отправить тебя развивать его. Другими словами, у тебя не было выбора. Чувствую себя такой любимой.

— Мы виделись с тобой несколько раз в последние пять лет, — протяжно произнесла Лекса, и Аня начала испепелять её взглядом. — В конце концов, мы с тобой почти каждый день по телефону общались. Мы даже не должны узнавать друг о друге что-то, потому что уже знаем.

— Да, но общаться по телефону и видеться лицом к лицу — две разные вещи, — сказала Аня, — и виделись мы с тобой несколько раз только потому, что я, по-видимому, единственная из нас двоих способна купить билет на самолёт.

— Я ведь покупала билет на самолёт, — пытается защищаться Лекса.

Аня, продолжая смотреть вниз, говорит:

— Да, но, наверное, только я способна сесть на рейс.

***

— Я не могу сделать этого, — Лекса тяжело дышала в телефон, не в состоянии успокоить сердце.

— Ты уже в терминале, Лекса, — ответила Аня. Её голос, такой родной и успокаивающий, доносится из маленьких динамиков телефона Лексы. — Просто перемещай ноги. Шаг за шагом, пока ты не окажешься на самолёте.

— Я хочу этого, — голос Лексы дрожал, и она быстро откашлялась, через силу входя в огромное здание. — Я…

— …ты боишься, — закончила за неё Аня.

— Я не боюсь.

— Боишься, — повторила Аня. — И что я всегда говорила тебе о страхе?

— Страх — лучшая мотивация.

— Верно. Чем больше тебя что-то пугает, тем лучше ты знаешь, что должна делать.

— Я до сих пор считаю, что это фиговая логика, — ответила Лекса, тяжело дыша в трубку. Её грудь вздымается всё тяжелее и тяжелее с каждым шагом, пока она идёт по этому богом забытому аэропорту. Он словно жестоко усмехается. Лекса подняла голову на большую букву и номер, которые висели у выхода на посадку. С16. Грёбанный выход с буквой «С». Конечно!

— Лекса, ты не столкнёшься с ней, — сказала Аня мгновение спустя, и Лекса не впервые задумывается над тем, что сестра может читать её мысли. — Город большой, и, тем более, ты не знаешь, живёт ли она ещё здесь. Прошёл почти год с тех пор, как вы с ней в последний раз говорили, и я уверена, что Кларк не экстрасенс. У неё нет седьмого чувства, сигнализирующего, есть ли ты в городе и каким рейсом летишь.

Сердце Лексы сжимается в груди от упоминания о Кларк, от звука её имени, от того, как единственный слог преследует её, словно это никогда не прекратится.

— Я тебе уже говорила, что ты не вообще можешь не выходить из моей квартиры, если не захочешь, если ты об этом беспокоишься. Просто садись на самолёт, и я встречу тебя, когда прилетишь.

Выход насмехается над ней, дразнят городом, который она когда-то любила, тем местом, где она выросла и где нашла свою семью; местом, где она нашла свою любовь, самую невероятную и всепоглощающую. Выход глумится над ней, и Лекса чувствует, будто больна. Когда прозвучал голос по громкоговорителю, чтобы объявить о скором вылете, издевательство только возрастает. Тошнота усиливается, страх кажется ещё более острым.

— Я не могу, Аня, — прошептала Лекса в трубку. — Это неправильно: быть там и не… не…

Аня тяжело вздохнула в динамик и произнесла:

— Не быть с ней.

Ничего, кроме тишины, не слышно на линии некоторое время, пока Лекса не решается сдвинуться с места. Когда она разворачивается и уходит от посадочного выхода, брюнетка не оборачивается, и единственное, что она может сделать, — это сказать:

— Извини, Аня.

***

Раздражаясь от тяжёлого дыхания, Лекса снимает пальто и кладёт его на спинку стула.

— Было слишком поздно, — пробормотала она.

— Слишком поздно, чтобы один раз съездить к единственной сестре?

— Слишком поздно, чтобы вернуться, — сказала Лекса, — и я…

— Не можешь находиться здесь, — заканчивает Аня так тихо, что её едва слышно. Она толкает ногу Лексы под столом и ждёт, когда сестра посмотрит на неё. — Я знаю. Я понимаю. Я просто стебу тебя.

Лекса медленно кивает и прилагает все усилия, чтобы улыбнуться, но думает, что выходит скорее какая-то гримаса или нечто подобное. Наверное, Аня считает так же.