– Могу поделиться с вами подозрением, с кем она теперь.

– И с кем же?
– заинтересовался полковник.

– Помните про захват нефтяных министров на конференции ОПЕК в Вене?

– Два года назад? Конечно. И что же, думаете после вас, Гольдхаген переключилась на птиц более высокого полета?

Сарваш рассмеялся.

– Я ничего не думаю. Просто в то время я прочёл в одной газете репортаж о тех днях. Так журналист, который его написал, был как раз на месте событий, когда министров выводили из здания и сажали в автобус. Он написал, что Карлос Шакал окликнул террористку, назвав её Надой. Это и есть прозвище Александры.

– Может просто совпадение?

– Я тоже так подумал и решил проверить и поехал в Австрию. На венском телевидении за отдельную плату инженеру мне показали все материалы, которые они отсняли в тот день...

– И что, вам так просто всё показали? Нет, мне просто из профессионального любопытства интересно, как вы этого добились?

– Заплатил и получил желаемое, - пожал плечами Сарваш.
– А что такого?

– Да ничего. Просто Фортвудсу даже на ВВС дают отсмотреть пленки с такими недовольными лицами.

– Может, мало платите?
– усмехнулся он.
– Вообще-то я представился психологом, сказал, что пишу книгу по психологии террористов, потому и хочу отсмотреть их поведение на записи крупным планом. Правда, тех самых крупных планов и не оказалось. В общем, Александру я видел только на записи, когда террористы покидали здание. Лицо она закрыла шарфом, на голове берет, одета была в просторную дубленку, но по фигуре и походке всё же думаю, это была она.

– Очень зыбко.

– Согласен.

– Нападение на ОПЕК было ведь в декабре?

– Да.

– Тех боевиков из ИРА взяли тоже в декабре.

– Значит, искать Александру в Лондоне нет смысла.

– Это мы уже поняли. Но всё равно, в полиции мы оставили её отретушированную фотографию, сказали, что она важная свидетельница, которую позарез нужно найти. Но теперь я вам ничего обещать не могу. Если её членство в ИРА мы ещё можем приписать к военным действиям, то с ОПЕК вышел натуральный бандитизм. Если она попадёт в тюрьму раньше, чем мы её найдем, я не знаю, каким образом в Фортвудсе ей переквалифицируют наказание.

– Не волнуйтесь, не попадёт.

– С чего вы так уверены?

– С того, что министров просто не похищают. Тот, кто заказывал музыку, своих лучших исполнителей властям не выдаст.
– Возвращая фотографии полковнику, Сарваш спросил.
– Может, разыщете госпожу Метц и спросите её, что она знает об Александре?

– Разве что с вашей помощью, когда она обратится к вам по поводу своего вклада, - кинул полковник, отклоняя подношение и протягивая Сарвашу ещё одно фото, где был запечатлен доктор Метц с близнецами.
– Что думаете?

Сарваш с минуту изучал три фотографии, обстоятельно рассматривая каждую из них по порядку.

– Даже не знаю. А что я должен тут увидеть?

– Нечто общее, - туманно выразился полковник.

– Да, на всех трёх фотографиях присутствует один и тот же господин. Кто он?

– Помните профессора Книпхофа?
– начал издалека полковник.

– Тот, что искал секрет бессмертия?
– улыбнулся Сарваш.
– Да уж, его тяжело забыть.

– Так вот, этот господин его внук, Пауль Метц.

Сарваш с минуту помолчал, ещё раз рассмотрев фото:

– А что тогда рядом с ним делают две альварессы?

– Хороший вопрос, если речь идёт о потомственном искателе эликсира вечной жизни, не правда ли? Фортвудс уже год бьётся над загадкой этих фотографий, пытаясь понять, что же такого произошло в жизни Пауля Метца, что на каждом фото рядом с ним появляются всё новые женщины? Лично моя версия такая: были у отца дочери близнецы, - сказал полковник, указав на одно фото в руках Сарваша, и тут же перешёл к другому.
– Потом отец женился на молодой красавице Лили и дал ей свою фамилию, отчего одна из дочерей рассорилась с отцом и потому на фото рядом с мачехой присутствует лишь одна из близнецов. А вот на следующей нет и её, зато там есть Гольдхаген и, видимо, тот, кто ей эту фамилию дал.
– Он указал на молодого темноволосого мужчину, что стоял рядом с Алекс.
– Я проверял архивы Мюнхена, по всем данным, это Даниэль Гольдхаген, ученик и ассистент доктора Метца. Видимо они были очень близкими людьми, раз запечатлены на одном, почти семейном, фото, а теперь покоятся на одном кладбище в соседних могилах. Не верю в совпадение что, у одного доктора своя альваресса, у его ассистента другая. Это слишком странно. Либо Лили и Алекс были в сговоре, когда входили замуж за этих людей, либо, они им вовсе не жены, и я даже не хочу думать, почему они приняли чужие фамилии.

– Полагаете, до знакомства с Метцем и Гольдхагеном Лили и Александра были смертными женщинами?

Полковник только покачал головой.

– Об этом можно было бы разузнать от дочерей доктора Метца, но вряд ли они ещё живы, а найти их теперь и вовсе нереально.

– Господин полковник, - возразил Сарваш, - даже мы с вами не знаем, как стали альварами и никто на поверхности не знает. Даже профессор Книпхоф бы не узнал, не говоря уже о его внуке.

– Однако Книпхоф вплотную интересовался альварами. После вашего неосторожного поступка, когда вы попались ему на глаза, между прочим.