– Как знать, - пожал плечами Сарваш.
– А может, и не было никогда никаких оригиналов. У Марка Твена был остроумный рассказ на эту тему.

– Да-да, помню. Ещё помню, как на моем веку особо предприимчивые сочинители писали трактаты Аристотеля и Платона.

На этом тема иссякла, и какое-то время двое альваров прогуливались по залам музея в тишине, прерываемой речью гида для французских туристов, что толпились поблизости. Первым заговорил Ицхак Сарваш, но на сей раз с большей серьёзностью в голосе:

– Я посчитал своим долгом переговорить с вами, так как испытываю неловкость за свое вторжение на вашу территорию.

– Это же не охотничьи угодья, господин Сарваш, - возразил Мурсиа - Что нам с вами делить на ста восьми акрах суверенного государства, если мы с вами даже не его подданные?

Сарваша такое определение заметно развеселило:

– Какая интересная формулировка, отец Матео. Однако вы католик, а я нет.

– За последние три года представителей каких только конфессий в Ватикане не перебывало.

– Правда?

– Политика постсоборного экуменизма, - пояснил священник.
– Всевозможные комиссии налаживают межконфессиональный диалог.

– Интересно. Вот только я уже давно не иудей, а мусульманином никогда и не был. Я уж скорее атеист, или, если быть точнее - апатеист.

– Уверяю вас, не все ватиканские иерархи верят в Бога.

Сарваш тихо рассмеялся.

– Однако вижу, работа здесь привносит в вашу жизнь немало разочарований.

– Меня уже давно трудно разочаровать подобным, - мрачно заметил Мурсиа.

– Если не секрет, что вы здесь делаете?

– Работаю в статистическом бюро.

– Есть и такое? Интересно. И чем вы там занимаетесь?

– Слежу за изменениями данных для Понтификального ежегодника.

– Как всё не просто, отец Матео, - многозначительно улыбнулся Сарваш, и Мурсиа понял, что финансист ему не поверил.

– А что вас так заинтересовало в Ватикане?
– в свою очередь поинтересовался священник.

– На самом деле не меня, а моего клиента. Нынче я финансовый консультант Микеле Синдоны.

– И кто он?

– Ну что же вы, отец Матео, - улыбаясь, поддел его Сарваш, - составляете справки для Понтификального ежегодника и не знаете, кто есть кто в Ватикане.

– Я, конечно, могу попытаться вспомнить, - недовольно произнёс Мурсиа.
– Если вы подождете десять минут, то одно имя из трёх тысяч служащих курии я точно выужу из недр памяти.

– Не утруждайте себя, вряд ли дон Микеле значится в вашем справочнике. Он финансовый советник папы, так сказать, внештатный сотрудник.

От услышанного у Мурсиа закружилась голова.

– Вы финансовый консультант финансового советника папы?
– в полголоса спросил он.

– Не надо так пугаться, отец Матео, - смеясь, заверил его Сарваш.
– Это вовсе не значит, что фактическим советником папы являюсь я. Если честно, я позволил втянуть себя в эту авантюру исключительно из любопытства.

– Вас забавляет близость к Ватикану?

– Ватикан, конечно, место самобытное и уникальное. Но нет, мне интересен исключительно Институт Религиозных Дел.

– Понимаю, - кивнул Мурсиа, - это ведь по сути дела банк, и вам как финансисту он не безразличен. Но в Италии полно католических банков. Почему именно ИРД?

– Не скажите, отец Матео, ИРД это не просто католический банк. По сути дела, из-за него Ватикан стал райским местом для спекулянтов.

Столь фривольное определение не могло не задеть Мурсиа:

– Что вы имеете в виду?
– требовательно вопросил он.

– Самую малость, - ехидно улыбнулся Сарваш, - уход от уплаты налогов, полную свободу от надзора финансовой гвардии. На вульгарном языке финансистов, банки вроде ИРД называют оффшорами - налоговыми гаванями.

– И что это значит?

– Сущий пустяк. Через Ватикан можно легко "отмыть" криминальные капиталы.

Мурсиа в бессилии закрыл глаза, едва подавив рвущийся наружу стон. Не самого лучшего мнения он был о Святом Престоле, особенно в последние десять лет. С преступными доктринальными нововведениями Второго Ватиканского Собора отец Матео уже успел свыкнуться, хоть и был уверен, что в ближайшем будущем именно они и вобьют немало гвоздей в гроб Церкви. Но финансовые спекуляции... Это было чересчур для его разума.