Может, что и выйдет…

Когда мы только вернулись от ведьмы, Джара отвела меня в сторону.

— Ты знаешь, — тихо сказала она, — что Юнани не просто кормит кораблики. Она лечит людей. Ее кораблики лечат.

Джара была так взволнована, щеки горели.

— Я что-то слышала…

— Кораблики лечат, — повторила Джара. — Они могут не только убивать, но и помогать. Магия земли. Просто не нужно бояться, нужно знать подход. И не всегда это срабатывает, они не всех принимают… К Юнани привозят больных, часто совсем безнадежных. И она ставит их на ноги.

Я тогда все пыталась понять, к чему это Джара, ведь не спроста же…

— Соле, ты знаешь, она рассказала мне, как однажды к ней привезли мальчика, ему где-то в доках оторвало ногу, что-то упало… не важно. У мальчика уже гангрена началась, думали не выживет, но привезли к ней. Последняя надежда…

— И что? Выжил? — спросила я.

— Выжил, — Джара облизала губы. — Не просто выжил. У него новая нога выросла. Он ушел от нее на своих ногах. Понимаешь?

В глазах Джары горел почти безумный огонь.

Я глупо хихикнула.

— Джар, ты в это веришь?

— Да, — неожиданно твердо и даже со злостью сказала она. — Верю. Когда дело касается магии, самое главное — верить!

Джара верила. Не смотря ни на что. Верила. И сейчас, держа за руку Олиша Ил-Танку, счастливо улыбалась ему.

Я поняла, что завидую.

Джара ничего не боялась. Она готова была сражаться за свое счастье, свою любовь, за человека, который ей дорог. Это не игра, я не сомневалась, такое невозможно сыграть, мастер Ил-Танка чем-то крепко зацепил ее. Все было по-настоящему.

А я…

Я боялась.

Я не могла даже разобраться в себе.

Мы танцевали, а я думала о другом.

Лан обнимал меня.

— Лан, прости, — осторожно сказала я. — Ты знаешь… я что-то очень устала… я пойду, ладно? А то голова болит, и вообще.

— Устала? — сказал он. — Ну, давай, пойдем, посидим где-нибудь в тишине.

— Нет, Лан… Я одна. Хорошо? Я просто посплю… а ты веселись тут.

Я почти ненавидела себя. Я врала, выкручивалась. Боялась сказать прямо.

Мне нужно поговорить с Хагеном. Наедине. Пока все здесь, а он там, пока нам никто не может помешать.

— Я пойду, ладно? Лан, пожалуйста…

— Хорошо, — сказал он. — Отдыхай.

В нашей комнате было темно, и даже холодно, печку давно не топили.

Хаген лежал на кровати, глядя в потолок. Когда я вошла, он чуть повернул ко мне голову, потом отвернулся снова. Я видела, что он не спал.

Нерешительно постояла в дверях.

Прошла, села на Инину кровать.

— Хаген… — тихо позвала я.

Он не ответил.

Я не знала, что сказать. Пока шла — знала, а теперь все слова куда-то пропали, стали казаться какими-то пустыми и неправильными. Все нужные слова потерялись.

— Хаген… Как ты? Как у тебя дела?

Я даже сама зажмурилась — так по-дурацки это вышло.

— Хорошо, — глухо ответил он.

Все. Что еще сказать?

Я готова была расплакаться. Залезла даже наверх, к себе. Проклиная собственную глупость и беспомощность.

Может и лучше — заплакать? Хаген придет меня утешать, разговор завяжется сам собой. Да, надо заплакать. Я громко всхлипнула… получилось так ненатурально, что я даже испугалась. Нет, так не надо, это еще хуже. Надо по-настоящему…

Но от этих мыслей слезы высохли, застряли и никак не шли. Я даже на это не способна.

Так и сидела молча, пока не пришел Лан.

— Соль, мне там скучно без тебя, — шепнул он мне на ушко. — Можно я с тобой полежу?

Я кивнула.

И как-то незаметно уснула, уткнувшись Лану в плечо.

* * *

— Соле! — Хаген осторожно тряс меня.

Был вечер, я только легла, уже почти заснула… Лан еще не вернулся с работы.

— Соле, мне нужно с тобой поговорить, — попросил Хаген.

— Сейчас?

— Да. Оденься, пожалуйста.

Он был необычайно серьезен. Что я могла сказать?

— Хорошо.

На улице холодно, мы пошли в дальнее крыло, подальше от всех. Хаген шел впереди, я за ним, глядя ему в спину. Сердце колотилось.

О чем он хочет со мной говорить? Почему вдруг так — внезапно.

Пустые комнаты с разбитыми окнами, гуляет ветер… От холода и от волнения я начинала дрожать. Что все это значит?