Богу
вернуться

Британ Илья Алексеевич
Шрифт:

«Нас в горний мир увёл Бетховен…»

Нас в горний мир увёл Бетховен; Из звёзд и звуков был наш путь. Твой милый взор был чист и ровен, И сладко-сладко ныла грудь. Казалось мне, что в небе липы Аллеей светлой пролегли: Но чу… несутся стоны, хрипы С далекой маленькой земли… И в небе там в тоске душевной Нам стало жалко тех внизу: Увидел я, моя царевна, Твою дрожащую слезу. Повсюду Смерть, и нет в ней смысла, Страдает бедная страна; Весов колеблет коромысла Завистник Божий — Сатана… Тот мир мы видели когда-то, И чудный образ в нас запал… Но вот окончилась соната: Опять земля и скучный зал. Потом, целуя твои руки И полудетские уста, Я вновь услышал те же звуки: В тебе их пела Красота.

«Я забежала совсем на минутку…»

«Я забежала совсем на минутку: Наши все дома и чуют, где я. Как ты печален! Сердит? Не на шутку? Разве не мой ты, а я — не твоя? Право, мой милый, я вовсе не злая И не ребёнок (уж много мне лет!) — Как не поймёшь ты: тайком, ведь, ушла я, — Ну, коли спросят! — я что им в ответ? Ты меня любишь и ждал? — Я хотела Раньше придти, но следят все кругом. Мне не до книжек теперь, не до дела, — Всё опостылело, даже наш дом. Что написал ты? Стихи? Про меня ли? Хоть улыбнись… поцелуй… — Фу, какой! А еще умный! — Сыграть на рояли? — Кто подарил тебе этот левкой? Ты недоволен, что вместе мы мало! Разве мне легче? Но как же нам быть? Хочешь, чтоб дома я всё рассказала? Боже мой, как это трудно — любить! А!.. рассмеялся! — Теперь побегу я!» — Смотрит спокойно, печаль затая; Смотрит и шепчет, как будто колдуя: «Разве не мой ты, а я — не твоя?» — Скрылась. Один я. Да полно, была ли Здесь моя ласточка! — Нет, всё ушло: Сон мне пригрезился в муках печали!.. Кто мне сказал, что любить — тяжело? Пахнет цветами в саду над откосом. Сон, ты умчался в какие края? Кто озарил мою душу вопросом: «Разве не мой ты, а я — не твоя?»…

«Богородица, Дева Святая…»

Богородица, Дева Святая, Мою грешную жизнь обнови: Да забудется скорбь прожитая В моей первой — последней любви. Утомившись от мук бездорожья, О, как долго по миру плутал! — Превратилось давно, Матерь Божья, Это сердце в холодный металл… И не поздно ли Ты ниспослала Мне подругу на новом пути? Вдруг осталось мне жить слишком мало, И до цели вдвоём не дойти? Сбереги же, Святая Царица, Друг для друга две верных души: Пусть любовь их навек сохранится В Божьей правде и в светлой тиши! Горе будет ли, радость какая, — Пусть два сердца сольются в одно… Защити ее жизнь, о, Благая, Если мне вдруг уйти суждено… Пусть уход мой не будет замечен. Ведь она еще так молода… Я умру… путь земной мой не вечен, Но любовь — никогда. Никогда!..

«Лучше верить, чем узнать…»

Лучше верить, чем узнать; Горе внемлет жизни чутко; Душу надо в миг отдать; Сердце знает ложь рассудка; Кто разлюбит, тот — в крови; Мудрость поздно — горше скуки; Дней минувших не зови; Память — витязь однорукий; Светлый взор — нежней цветка; Грёза жалит остро-остро; Скорбь от милых рук легка; Мысль и Смерть — родные сестры; Есть в молчаньи ложь без слов; Мир любить нельзя немного; Радость — крепче всех основ; Счастье — путь людей до Бога.

«Загляни к ней, солнышко, в кроватку…»

Загляни к ней, солнышко, в кроватку И, целуя смуглое плечо, Приласкай тихонечко, украдкой, Нежно-нежно так… не горячо. Не спугни лазоревого сна ты, Про любовь мою ей расскажи, Принеси из сада ароматы И шепни чуть слышно: «не тужи»… Пусть она забудет всё, что было В жизни злого, серого на миг, Пробуди в ней дремлющие силы, Знойных чар неведомый родник… Загляни к ней в детскую кроватку Кинь на грудь ей солнечную нить Я пройду под окнами украдкой, Чтоб её в тиши перекрестить…

«Звенит певучий улей…»

Звенит певучий улей, Сверкает ручеёк: Покоен я, люблю ли, — Мне, право, невдомёк… Господь — подать рукою… А лес шумит-шумит… «Всё льётся?» — Бог с тобою, Лгунишка Гераклит!.. О, марево рассудка!.. Какая благодать!.. Сумей, моя малютка, Всё это разгадать!

«У принцессы Изоры…»

У принцессы Изоры, Хоть шестнадцать ей лет, Грустью ранены взоры. О, бедняжка — Изетт… На балу и на мессе, Средь полей, меж лесов — Всюду слышен принцессе Чей-то ласковый зов. Астролог Иеронимо Дал ей звездный ответ: «Путь твой — выше, но мимо, Мимо жизни, Изетт!» Где у жизни граница? Разве плачет звезда? Разве может не сниться Красоте Красота? Что ж милее вам, Иза, — Чётки, мяч иль свирель? Королевой — каприза Вас прозвал менестрель. Отчего всё так серо, И не сносен вдруг мир: Комплимент кавалера И веселый турнир? Полюбил вас недавно Провансальский поэт? Но любовь своенравна, О, бедняжка — Изетт. Выдал тайну Леоно Иезуит — духовник: Умер сын Аполлона За божественный миг… Как мучительно тесен Этот призрачный свет, Ты узнала из песен, О, бедняжка — Изетт? О, тоска ожиданий: Вот сейчас… вот теперь… О, отрава желаний Для грядущих потерь! Счастье встретит Изора? Скорбь уйдёт без следа? — Может быть, очень скоро, Но верней — никогда!

«Старые вязы стоят за окном, как ограда чугунная…»

Старые вязы стоят за окном, как ограда чугунная; Тихая-тихая ночь сторожит нас так чутко. Ночь — как любовь твоя, светло-холодная, чистая лунная… Спи, мой цветок нерасцветший, моя незабудка! Нет, ты не слышишь, как нежно целую я губы раскрытые! Та же улыбка на них притаилась, что днём… Кладбище вспомнил далёкое, вспомнил унылые плиты я: Ах, для чего я с тобой! — Мне пора быть на нём! Мне захотелось, устал я, покою, покою тенистого: День мой давно догорел, так угодно судьбе. Как мне зажечь в тебе пламя, которым так знойно, неистово Сердце пылает безмерной любовью к тебе! Как разгадать мне любовь: из земных иль небесных садов она? Солнцем живёт или только холодной луной? Ты точно ангелом грустным за что-то навек околдована… Может-быть, ближе меня будет кто-то другой! Месяц стал белым, как платье твоё; звёзды светят топазами. — Милая… нет, — позабудь мою скорбь: это — шутка… Ветер, потише там — ссорься с унылыми старыми вязами! Спи, мой цветок нерасцветший, моя незабудка…