– Это была самая длинная ночь в жизни моей матери, как она однажды призналась мне. Хотя я был рожден от насилия, она любила меня. И оставалась в доме ее насильника, чтобы ухаживать за мной. Мой отец хотел вырастить меня, как своего ребенка, его и его жены. Вероятно, у него бы уже никогда не родился еще один сын, чтобы унаследовать фамилию и богатство. Когда он счел меня достаточно взрослым, он отправил меня в школу в Англии. Мать вернулась в Данию и потратила годы на мои поиски. Мой отец к тому времени скопил невероятное богатство и власть. Она никому не могла рассказать о том, что случилось с ней.

Сюзанна встала и подошла к холодному камину. Никому не могла рассказать...

– Мой брат Адам, - начала она и сделала глубокий вдох.
– Он любил Церковь. Он был алтарным служкой в возрасте десяти лет... и уже тогда решил, что хочет быть священником.

Она повернулась и встретилась глазами с Отцом Стернсом. Он ничего не сказал, только кивнул, чтобы Сюзанна продолжила.

– Мы нашли… после того как он выстрелил себе в голову в возрасте двадцати восьми... записку, в которой говорилось, что его насиловал наш священник. Неоднократно, в течение многих лет. Католическая церковь скопила невероятное богатство и власть..., - процитировала она Отца Стернса.
– Он тоже никому не рассказал.

Отец Стернс подошел к ней. Он с нежностью положил руку на ее лицо, и она увидела свои слезы на его пальцах.

– Так как он покончил жизнь самоубийством, церковь не позволила захоронить его по-католически. Гребаная католическая церковь, - сказала она, проглотив комок в горле, чувствовавшийся как камень.

– Сюзанна, мне так жаль.

Отец Стернс мягко погладил по ее щеке подушечками пальцев.

– Вы только что назвали меня Сюзанна, не мисс Кантер.

Он улыбнулся.

– Да.

– Тогда как мне называть вас теперь?

– Дети в церкви уже много лет зовут меня Отец С. Звучит не так устрашающе, как Отец Стернс, я полагаю. Близкие мне люди, те, кто действительно знают меня, зовут меня Сорен.

– Я хотела бы узнать вас... Сорен.

– Вы уже начали, - сказал он, отходя и вновь садясь в кресло.

– Могу ли я спросить, как называет вас Нора Сатерлин?

Снова опустившись в кресло, Сюзанна вытянула ноги, и посмотрела на него.

– Элеонор зовет меня именами всех персонажей своих книг, - сказал он, и они оба рассмеялись.
– Но в основном Сореном. Она говорит, что мое имя звучит достаточно претенциозно.

– Не могу поверить, что она сказала это вам. Серьезно, я встречала генералов, но они были невинными младенцами по сравнению с вами.

– Элеонор - бесстрашная женщина и всегда была.

– Вы очень нежно о ней отзываетесь. Не говорите мне, что вы не близки.

– Мы близки. У нее была неприятная стычка с законом в возрасте пятнадцати лет. Судья заставил меня быть надзирателем в ее общественных работах. Ее родители не хотели заниматься ею после того случая. Полагаю, можно сказать, что мне пришлось заменить ей отца.

– Вы гордитесь тем, какой она стала?
– спросила Сюзанна, уверенная в ответе.

Эротическая писательница, Госпожа... плохая девочка.

– Я не мог бы гордиться ею больше. Ее жизнерадостность, интеллект, сила... мы все должны стать такими, как она.

– Она сильная?

Сюзанна видела фотографии Норы Сатерлин – краешком глаза.

– Достаточно сильная, чтобы даже я мог быть слабым рядом с ней.

Сюзанна улыбнулась.

– Вы слабый? Думаю, что хотела бы это увидеть.

Сорен обратил свой взгляд на нее, и тот был самым холодным, тяжелым и острым, который Сюзанна когда-либо видела. Ее кровь похолодела, руки онемели, а сердце затрепетало.

– Уверяю вас, - сказал он с тихой угрозой, - вы бы не захотели.

Сюзанна хотела вздрогнуть, спрятаться, отвернуться, убежать... но что-то удерживало ее там, не давая уйти. Да, он запугал ее до смерти. Но за этой каменной стеной, которая была Отцом Стернсом, показалась тень чего-то еще, того, что было спрятано под священническим воротничком. Она должна была увидеть его, должна была узнать.

– Расскажите мне об Элеонор, - сказала она, каким-то образом интуитивно понимая, что узнать ее поможет узнать его.
– Ничего секретного. Ничего личного. Просто о ней. Какая она?

– Какая Элеонор?
– Он чуть не рассмеялся на заданный вопрос.
– Точно так же вы могли бы спросить меня, какой Бог. Она не Бог, но ее почти так же трудно описать. Это может занять всю ночь.

Сюзанна откинулась в кресле и посмотрела на него... орлиный нос, сильная линия мужественной челюсти, четко-очерченные губы. Ее взгляд скользнул на его руки. Руки пианиста, изящные, ловкие, аккуратные. Каким было бы их прикосновение на ней... в ней? Она хотела увидеть его слабым. Она хотела увидеть его любым, каким смогла бы.