– Это поможет тебе уснуть, малышка . Не бойся.

Исанн молча кивает и покорно глотает таблетку, запив водой. Ей все равно, что это. Ей вообще все равно. Мысленно она еще там, в родительской спальне. Рядом с мамой.

Сон подкрадывается незаметно и быстро. Исанн и не думает сопротивляться. Она хочет уснуть. Крепко, без сновидений .

Может, когда она проснется, эт а ночь действительно окажется сном. Ей бы очень, очень этого хотелось...

Последнее, что она замечает - это то, как открывается дверь, и порог переступает седовласый старик в строгом костюме. Кажется, он садится рядом с ней и начинает что-то говорить, но Исанн уже мало что понимает.

"Тебе приснился страшный сон. Этого не было. Спи, Исанн . Спи".

* * *

Даже спустя два года кодовые слова продолжали действовать. Повторяя их, словно колыбельную, Арманд с облегчением наблюдал, как дочь постепенно успокаивается: ее дыхание выровнялось, ручки перестали судорожно сжимать одеяло, лицо расслабилось, приобретая мирное, безмятежное выражение. Вскоре о кошмаре напоминали лишь влажные дорожки слез на щеках - да и те высохнут задолго до наступления утра.

Остаток ночи должен пройти для малышки спокойно. Никаких снов. Никаких воспоминаний.

А потом... трудно сказать. Возможно, наутро дочь все забудет. Возможно - и скорее всего - вспомнит что-то урывками, несвязными образами. Тревожными, но не более.

Хуже всего будет, если память вернется полностью. Вероятность этого была ничтожно мала... но так же ему говорили о возможном безумии Габриэллы. "Вероятность ничтожно мала"... и в результате "безвредные процедуры" превратили его жену в параноидальную истеричку, страдающую приступами неконтролируемой ярости и паники.

Тогда он совершил ошибку. Кошмарную, непростительную... ему следовало просто поговорить с женой, когда она начала шпионить на Мотму. Габриэлла действовала из лучших побуждений, пыталась выторговать у "будущей власти" его жизнь и свободу... дурочка. Да и он не лучше. Мог бы убедить ее, что весь "компромат", который ей любезно показали - не более чем фальшивка. Мог бы открыть ей глаза на реальное положение дел в Республике - в частности на то, что Мотма сотоварищи едва ли представляла угрозу для него, и уж тем более - для канцлера.

Но тогда идея "подкорректировать" ее память с помощью передовых технологий казалась куда более простой и привлекательной. Каким же самонадеянным идиотом он был...

Но это все дела минувшие. Былых ошибок не исправить. А вот заняться предотвращением их возможных последствий следовало вплотную.

Встав с постели, Арманд в последний раз бросил взгляд на дочь. Та мирно спала, тихонько посапывая.

Конечно, с ней не могло произойти того же, что и с Габриэллой, как Арманд опасался вначале. К малышке никогда не применялась тяжелая психотропика и жесткие методы терапии. Всего лишь гипноз, прекрасно дополнивший заложенные в детскую психику защитные механизмы... это действительно не могло нанести вреда.

С девочкой все будет в порядке. Что же до ее душевного спокойствия...

"Нет времени возиться с ней. Может быть, позже... если нужда не отпадет".

Сейчас у него имелись иные заботы.

Глава 3

Лишь на неискушенный взгляд кажется, что на Корусканте невозможно приземлиться незамеченным. Как бы грозно ни выглядели патрули столичных ВКС, сколько бы станций слежения и ботов ни было раскидано по орбите, тысячи преступников, нелегальных мигрантов и темных личностей всех мастей ежедневно прибывали в Галактический город и покидали его, без особых помех минуя расставленные властями преграды. К услугам пилотов, не пожелавших "светить" свои имена, корабли, груз и пассажиров в официальных документах, на нижних уровнях имелись целые космопорты - обычно представлявшие собой хаотичное нагромождение посадочных площадок и кустарных мастерских, обросшее, словно гнилое дерево паразитическими грибами, всевозможными рынками и магазинами, кантинами и борделями, гостиницами и ночлежками, складами и бараками.

Таким был и Ренис'та'Эстэ - старейший из "свободных портов", за столетия существования разросшийся до размеров крупного квартала. Название его происходило не то из старорилотского, не то из архаичного хаттеза, и на Всеобщем звучало - если верить распространенному поверью, потому что точному переводу эта лингвистическая конструкция не поддавалась, - как "благословенная гавань".

"Меткое названьице. Действительно, заповедник - для ворья, пиратов, шлюх, работорговцев, наркодилеров и прочей швали. Деньги здесь крутятся немалые, и полиция с рейдами не суется уже лет эдак двести пятьдесят. А хорошая вероятность словить нож под ребро или бластерный заряд в лоб - дело привычное..."

...Как и вонь. Она тут стояла чудовищная - похлеще, чем на рынках Мос-Эспа. Благо, задания Ордена порой зашвыривали Энакина в места и менее приятные - не было возможности избаловаться, попривыкнув к чистоте и красотам верхнего Корусканта.

"Может, здешние ароматы хоть ненадолго отобьют нюх у Айсардовских ищеек - с непривычки-то. Политический сыск - дело всегда грязное, но редко в прямом смысле".

Поморщившись от особенно резкого запаха - дорога петляла между торговых рядов с сомнительной свежести едой, - Энакин ускорил шаг, решительно проталкиваясь сквозь толпу. Народ ворчал, обкладывал наглеца трехэтажной руганью, но дальше этого дело не шло - особо возмущенным хватало тяжелого взгляда исподлобья и ненавязчивого прикосновения к бластеру, чтобы поумерить гнев. Поблизости то и дело завязывались потасовки, пару-тройку раз раздавались звуки перестрелки, но неприметного парня в поношенном плаще грабители и запальчивые любители почесать кулаки предпочитали обходить десятой дорогой.