– И как же я их помирю, - повернувшись на правый бок, усмехнулся Серпедон, - они ж ненавидят друг друга, как кошка с собакой.

– Ты должен их помирить, а иначе Анхис захватит весь остров, - не унимался скиф, но маг его не слушал, он крепко спал.

Зевс сидел на огромном камне и наблюдал, как богиня ночи Никта укрывала своим темным плащом близлежащие окрестности. Зевсу всегда нравилась эта молодая богиня, он даже крепко обнимал её иногда в мечтах, но сделать это наяву мешали два её сына: Гипнос и Танатос. Они всегда по вечерам вертелись возле своей матери. Вот и сейчас братья ни на шаг не отходили от её черной колесницы. Зевс стал фантазировать, а что будет, ежели бросить в этих юнцов камень или молнию среднего разряду, но тут кто-то осторожно тронул бога за плечо. Громовержец обернулся и увидел перед собой Афродиту.

– Ты обманул меня, Зевс, - потупила взор печальная красавица.
– Обнадёжил и обманул...

– Когда?

– Ты сказал, что люди с острова моей мечты перебьют друг друга, а они и не думают воевать. Уничтожь их молнией. Пожалуйста.

– Нет, - мотнул головой Громовержец, - я сказал, что они сами себя перебьют, так и будет. Я никогда не меняю своих решений!

– Обманщик, - еле слышно прошептала Афродита и скрылась за близлежащей скалой.

Громовержец бросился за ней, но споткнулся об обломок скалы и больно ушиб голову. Через мгновение негодовал Зевс от боли и от обиды, размахивая руками. И летели от рук его страшные молнии во все концы мира.

– Вставай, Серпедон, - скиф тормошил мага за плечо.

– Чего надо?
– сердито прохрипел Серпедон и повернулся на другой бок.
– Дайте поспать...

– Потом выспишься, - не унимался Анахар, - тебе надо сейчас же ехать в столицу Гилоса.

– Зачем еще?

– Вот смотри, - скиф ухватил упирающегося Серпедона за шиворот, посадил его и показал застёжку от плаща в виде кривой львиной головы.
– Птифей думает, что эту застёжку потерял похититель его жены. Я спросил у здешнего кузнеца, кто мог бы изготовить такую вещь и он твердо сказал, что её сделал кузнец из столицы Гилоса - Пилад. Сейчас же поезжай к Пиладу и расспроси: для кого он сделал эту застёжку. Ты должен узнать, как эта застёжка попала в спальню жены Птифея.

– Ага, - широко зевнул маг, - так он мне и скажет. Он сразу же сдаст меня страже. Меня ж весь город на площади видел.

– Не сдаст, - уверенно сказал Анахар и подал Серпедону перстень.
– Покажешь ему вот это. Этот перстень дал мне старшина наших кузнецов, а у них есть договорённость с их кузнецами... В общем, увидев этот перстень, любой кузнец острова поможет тебе беспрекословно. Поезжай.

– Никуда я не поеду, если тебе надо, то поезжай сам, а я спать хочу, - попробовал опять лечь Серпедон, но сильная рука скифа лечь не позволила.

– Я не могу поехать, - сердито сказал Анахар.
– У меня нога не гнется. А ты вот обязан поехать, потому что из-за тебя всё это началось, не разгадай ты тогда этого сна...

– Да, причем здесь сон, - встрепенулся маг.
– Они бы и без сна воевать стали бы! Не из-за жены, так из-за коней. Их стравливает кто-то нещадно!

– Вот именно!
– топнул ногой скиф.
– Кто-то специально подбросил застёжку Птифею, чтоб тот пошел войной на Гилоса. И ты должен найти этого подлеца! Иначе никому на этом острове не быть живыми! И тебе в первую очередь! Всех Анхис под корень изведет!

Они еще немного поругались, и... Серпедон стал собираться в путь. А на улице вовсю бушевала гроза. Ветер нещадно гнул деревья, ливень жестоко мешал травы с грязью, а молнии чвсто озаряли сверкающей синевой мчащегося по дороге всадника. В горах он чуть не утонул в бурной реке, в какую этой ночью превратился вчера еще еле заметный ручеёк. Немного не доехав до столицы Гилоса, Серпедон оставил коня и решил пробираться к дому кузнеца Пилада пешком. Ненастье было столь сильным, что даже городская стража надумала переждать грозу под крышей, поэтому маг пробрался к нужному ему дому беспрепятственно. Однако в дверь дома кузнеца пришлось стучать долго, и принял кузнец позднего гостя сначала не по-доброму: схватился за нож. Только заветный перстень остановил кровопролитие.

– Так ты тоже кузнец?
– хмурил брови Пилад, рассматривая перстень.
– А вчера на площади кричали, что ты маг.

– Мало ли чего они кричали, - махнул рукой Серпедон и показал хмурому кузнецу застежку.
– Твоя работа?

– Моя, - кивнул головой Пилад.
– Вон и знак мой на обратной стороне.

– Для кого ты её делал?

– Для Терея - виночерпия Гилоса. А как она у тебя-то оказалась?

Серпедон быстро рассказал кузнецу всё о похищении жены Птифея.

– Нет, - усмехнулся Пилад, - вряд ли наш Гилос станет воровать чужую жену. Мы-то его знаем, а вот Терей мог. Он у нас в городе известный женолюб. И бит был не раз за это, но всё с него, как с гуся вода. К тому же, знаю я, ездил он дней десять назад к Птифею, чтоб коней для Гилоса купить. Вот он тогда, наверное, и узрел супругу вашего правителя. Вот, ведь, змей какой! Даже страны, ради удовольствия своего, не пожалеет.

– Слушай, - ударил кулаком по лавке маг.
– Помоги мне этого Терея из дома вызвать.

– Как же его в такую бурю да еще ночью с ложа теплого вытащишь?
– покачал головой кузнец.
– А хотя...

Через некоторое время Серпедон, сгорбившись, стоял возле каменного столба, часто утирал с лица дождевую воду, вертел в руках веревку и ждал. Скоро в ворота дома напротив, зашла закутанная в плащ женщина, а потом быстро выбежала оттуда. За женщиной, перепрыгивая лужи, торопился мужчина. Маг ударил этого преследователя по затылку, быстро связал, сунул в рот ему кляп, взвалил на плечо и поспешил к городской окраине. А женщина стояла под дождем, смотрела ему вслед и улыбалась.