– Детка, тебе сегодня лучше воздержаться.

Я рассмеялась. Он прав. Еще несколько минут я внимательно разглядываю его, позволяя своему воображению взмыть вверх и представить, что бы я с ним сделала. У меня такое лицо, что Эрик спрашивает:

– О чем ты думаешь?

Я улыбаюсь…

– Ну же, признавайся, маленькая испорченная девчонка, о чем ты думаешь?

Усмехнувшись его комментарию, я интересуюсь:

– У тебя когда-нибудь был опыт с мужчиной?

Он выгибает бровь, смотрит на меня и заявляет:

– Я не по этой части, родная. Ты же знаешь.

– Меня тоже не интересуют женщины, - уточняю я. – Но я поняла, что в определенные моменты мне не важно, кто со мной играет.

Мой Айсмен улыбается и, вытираясь, замечает:

– А мне важно, чтобы со мной играла женщина.

Мы оба смеемся.

– А что если я захочу предложить тебя мужчине?

Эрик замирает, внимательно вглядывается в меня и отвечает:

– Я бы отказался.

– Почему? Это же всего лишь игра. И ты принадлежишь мне.

– Джуд, я тебе уже говорил, что не занимаюсь сексом с мужчинами.

Я качаю головой и улыбаюсь, но не собираюсь сдаваться.

– Тебя ведь возбуждает, когда другая женщина ласкает меня ртом между ног?

Он с удивлением смотрит на меня и спрашивает:

– Ты себя хорошо чувствуешь?

– Отлично, сеньор Циммерман, - и, заметив его взгляд, я добавляю, - мне тоже не нравятся женщины, но ради тебя, чтобы доставить тебе удовольствие наблюдать за нами, я решила попробовать и признаю, что в этом есть своя прелесть. И, честно говоря, мне бы хотелось, чтобы однажды какой-нибудь мужчина проделал с тобой что-то подобное. Чтобы он зарылся головой между твоих ног и…

– Нет.

Я встаю и обнимаю его за пояс.

– Вспомни, дорогой, твое удовольствие – это мое удовольствие и мы хозяева тел друг друга. Ты открыл мне неизведанный мир. И сейчас я хочу, страстно желаю и безумно жажду поцеловать тебя, пока другой мужчина будет тебя…

– Хорошо, поговорим об этом позже, - обрывает он меня.

Я поднимаюсь на цыпочки, целую его в губы и шепчу:

– Конечно, мы поговорим об этом позже. Не сомневайся.

Эрик улыбается и кивает головой. Потом он оборачивает полотенце вокруг пояса и, отпустив его, заключает меня в свои объятия.

– Знаешь, смугляночка? Ты начинаешь меня пугать.

Поев, Эрик уезжает в офис. Он обещает, что вернется через пару часов. Перед тем, как уйти, он запрещает мне выходить на улицу, чем очень меня веселит. Марта, которая все это время оставалась в доме, тоже уезжает. Узнав, что случилось, мне звонит обеспокоенная Соня. Правда, поговорив со мной, она успокаивается.

Симона волнуется. Мы вместе смотрим нашу любимую мыльную оперу, но она постоянно возвращается взглядом к моему лицу. Я пытаюсь убедить ее, что со мной все в порядке. Сегодня в «Безумии Эсмеральды» злодей Карлос-Альфонсо Альконес-де-Сан-Хуан, не добившись от девушки взаимности, похищает ее ребенка и отдает его каким-то крестьянам, чтобы они его забрали, и он исчез навсегда. Мы с Симоной с ужасом глядим на все происходящее. Что произойдет с маленьким Клаудито Мендосой? Как же мы расстроены!

Когда Флин возвращается из колледжа, я уютно устроилась в своей комнате. Сидя на мягкой подушке, я болтаю по Фейсбуку со своими подругами. Наша группа называется «Отважные Максвелл», потому что у каждой из нас есть какие-нибудь безумные интересы или хобби.

– Можно мне войти?

Это Флин. Меня удивляет его вопрос. Обычно он никогда не просит разрешения. Я соглашаюсь. Мальчик заходит, закрывает дверь и, подняв голову, я вижу, что его лицо почти мгновенно бледнеет. Он напуган. Он не ожидал, что мое лицо расцветет всеми цветами радуги.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Но твое лицо…

Вспомнив о своем внешнем виде, я улыбаюсь и, пытаясь разрядить обстановку, тихо говорю:

– Успокойся. Несмотря на то, как это выглядит, со мной все в порядке.

– Сильно болит?

– Нет.

Я закрываю ноутбук, и ребенок снова спрашивает:

– Можно с тобой поговорить?

Меня трогают его слова, а особенно его отзывчивость. Кажется, в наших отношениях намечается большой прогресс.

– Конечно. Проходи, садись рядышком.

– Прямо на пол?

Я весело пожимаю плечами:

– По крайней мере, отсюда мы точно не свалимся.

Мальчик улыбается. Наконец, он улыбнулся. Я готова хлопать в ладоши от радости.

Он усаживается напротив меня и смотрит мне прямо в глаза. Так мы, не говоря ни слова, и переглядываемся. Меня это нервирует, но я твердо настроена выдержать взгляд его раскосых глаз, так же как неоднократно выдерживала тяжелый взгляд его дяди. Наконец, мальчик произносит:

– Прости, прости меня, пожалуйста, - его глаза наполняются слезами, и он шепчет, - ты ведь простишь меня?