Шрифт:
– Во-первых, никогда не вставай на него, если я тебя не страхую. Во-вторых, чтобы не убиться, нужно надевать наколенники, налокотники и шлем. В-третьих, и это самое важное, доверяй мне!
Меня трогает его преданный взгляд.
Внезапно до меня доносится шум автомобиля. Я выглядываю в окно и вижу, что это Эрик заезжает в гараж. Мальчику ничего не надо говорить, он сам ставит скейтборд туда, где он стоял и снова усаживается рядом со мной на пол. Мы притворяемся, как будто ничего не было. Через две минуты дверь в комнату открывается, и Эрик, увидев нас сидящими на полу, удивленно выпаливает:
– Что-то случилось?
Флин встает и обнимает дядю.
– Джуд мне помогала с уроками.
Эрик глядит на меня. Я утвердительно киваю. Парнишка уходит. Я встаю, подхожу к своему любимому немцу и, схватив его за пояс, шепчу:
– Вот увидишь, когда-нибудь мне удастся добиться родственного поцелуя от твоего племянника.
Эрик, удивленный, как никогда прежде, улыбается. Он заключает меня в свои объятия и осторожно, чтобы не задеть подбородок, шепчет, ища мои губы:
– Детка, мой поцелуй у тебя уже есть.
Глава 30
К утру цвет моего лица из красного стал зеленым. Я смотрю на себя в зеркало и прихожу в отчаяние. Как можно жить с такой физиономией?
Я похожа на Халка – монстра с кожей зеленого цвета!
Ладно, я никогда не была красавицей, но все-таки я очень подавлена, увидев себя такой. Бедный Эрик. Какая красотка у него невеста. Скорее я больше похожа на труп невесты. Смешно. Вот умею я придумать всякие глупости. Когда я возвращаюсь в комнату, по радио звучит «Satisfaction» «Роллинг Стоунз», и я начинаю подпевать. Эта песня всегда напоминает о моих друзьях в Хересе. Я пританцовываю и пою во весь голос. Эрик поднимается наверх, чтобы поцеловать меня перед тем, как уйти на работу, и теперь удивленно наблюдает за мной из дверей до тех пор, пока я не останавливаюсь, осознав, какое зрелище сейчас представляю. Продолжая двигать плечами в такт музыке, я подхожу к нему.
– Рад видеть тебя счастливой.
Я улыбаюсь и целую его.
– Эта песня вызывает у меня самые приятные воспоминания о тех, кто остался в Хересе.
– О ком-то конкретном?
Я с коварной улыбкой соглашаюсь. У Эрика меняется выражение лица и, весьма чувствительно шлепнув меня по попке, он властно требует:
– О ком?
Мысленно посмеиваясь над тем, что я собираюсь сказать, я поясняю:
– О Фернандо…
И когда его взгляд напрягается, продолжаю:
– О Росио, Лауре, Альберто, Пепи, Лоли, Хуанито, Альмудене, Лейре…
Он еще раз шлепает меня, а потом еще. Жжет, но я смеюсь. Его лицо повеселело, и он шепчет, растирая мне покрасневшую ягодицу:
– Детка, не играй с огнем, а не то обожжешься.
– Ммм! Мне нравится обжигаться.
Пройдясь перед ним с важным видом, я добавляю:
– Тебе хочется обжечь меня?
Эрик отходит от меня и вздыхает. Я его соблазняю. Он хочет меня. Но потом качает головой.
– Поправляйся, и когда ты выздоровеешь, обещаю, ты будешь пылать.
– Вау! – восклицаю я и улыбаюсь.
Затем он меня целует.
– Хорошо провести день, любимая.
Сказав это, он уходит. Он отошел всего лишь на пять метров, а мне его уже не хватает. Но после я ухожу с Фридой, чтобы поесть и знаю, что все будет хорошо. Выглянув в окно, я вижу, как он уезжает его автомобиль, и тут внезапно звонить телефон. Это моя сестра.
– Привет, буууууулочка!
– Привет, толстушка! Как дела? – спрашиваю я ее, со смехом валясь на кровать, чтобы поговорить с ней.
– Хорошо. С каждым днем я становлюсь все тупее, а так, хорошо. Как ты там?
Ее голос звучит немного печально, но я все еще будучи на волне нашего разговора с Эриком, с энтузиазмом ей отвечаю:
– Ракель, ты только не пугайся. Со мной все хорошо, но я теперь похожа на невероятного Халка. Позавчера я упала в снег, и сейчас мое лицо больше похоже на картину Пикассо, и вдобавок мне зашивали подбородок. Вот, теперь все.
– Буууууууулочка! Мне страшно!
Заметив, что она встревожилась, я продолжаю:
– Ну, разве ты не видишь, что я спокойно с тобой разговариваю? Это был пустяковый удар. Не драматизируй, я тебя знаю.
Мы разговариваем больше часа. С ней все вроде бы хорошо, но что-то, не знаю что, меня беспокоит. Повесив трубку, я одеваюсь и спускаюсь в столовую. Симона занимается уборкой, заметив меня, она останавливается и спрашивает:
– Как вы себя сегодня чувствуете, сеньорита?
– Лучше, Симона. «Безумие Эсмеральды» уже началось?
Женщина глядит на часы и говорит:
– О, боже, бежим или мы опоздаем!
Сегодня Луис-Альфредо Киньонес, погнавшись на лошади через все пастбище за Эсмеральдой Мендосой, целует ее и обещает, когда они оба смотрят на закат солнца, что вернет их ребенка. Мы с Симоной взволнованно наблюдаем за этой сценой и вздыхаем.