Потихоньку выбрался на штрек и сел ждать. Вентиляция здесь мощная, замерз страшно — даже фуфайка не спасала. К концу смены мимо потянулись люди. Я пристроился к первой же группе и вместе с ними вышел к стволу. По дороге умылся в канавке, чтобы избежать лишних вопросов. Настоящее, **ядь, приключение!

27 сентября

Перевели меня обратно на пересып. С тоской вернулся к своей лежанке, лопате, течке. Понравилось бездельничать. За время моего отсутствия (точнее, не моего, а Верховского Л. И.) пересып совсем обветшал и прохудился. Никто его не латал, и если бы не задавило лаву, пришлось бы мне умереть на лопате.

Лаву мы закончили, но переходить некуда, поэтому грызем целик. В связи с этим мужики вспомнили случай. Так же, как сейчас, рубали целик и вдруг обнаружили нечто длинное, продолговатое, стоящее торчком через равные промежутки.

— Рёбра мамонта! — обрадовался кто–то

— Какие, на ой, ребра мамонта?! — осадили его. — На штрек выехали и уперлись в рамы крепи.

2 октября

Лаву мы закончили, демонтируем комбайн. Мы — в смысле — они, ГРОЗы. Я палец о палец не ударил. Залез в лаву, смотрел, как они лениво крепят. Даже уснул там на пару часов. Как там у поэта Лёхи из будущих записей: «Лава — ад в темноте…»? Да ничего, нормально. Пока не начала садится — обычное место. А если рядом работают балагуры–коллеги, то еще и веселое.

Один работяга, рассказывая про своих знакомых, оговорился — «он её живет». Какое удобное словосочетание, заменяет сразу и «он с ней живет», и «он её ебет».

3 октября

Сорвался с половины пары, наспех поел и побежал на автобус. Уже толкался у двери, когда Верховский замахал из салона и показал 4 пальца. Все понятно, я только этого и ждал. Четвертая смена, первая бисовая лава, старый знакомый — насос.

12 октября

Сладко задремал в шахте, проспал. К стволу бежал бегом и, все равно, выехал самый последний. Автобус не отправляли, ждали меня. Мужики накинулись:

— Спишь, гад!

— Да у меня лампа погасла… — слабо оправдывался я.

— Какая лампа?! Вон рубцы от фуфайки на морде еще не разгладились!

23 октября

Каску, падлы, украли. На работу пошел в чужой, потом получил на складе. В бане часто воруют. Самое ценное — сапоги. Выдают их редко, а рвутся они быстро. Зацепился о проволоку или порезал о породу и все — ходишь с мокрыми ногами. Свои сапоги я оставляю без боязни. Нашел их в грязной бане после того, как украли новые. Голенища наполовину оторваны и связаны проволокой, портянки торчат из прорех — на такие никто не позарится.

В чистой бане выгребают мелочь из карманов. Мужики подозревают, что делают это банщицы. Не раз видели, как они, протирая пол, слегка похлопывают по карманам курток — ищут, где зазвенит.

28 октября

После двух выходных спустился под лаву, а там воды по пояс. Потоптался на бережке, затем снял штаны и, голожопый, в сапогах на босу ногу, побрел к насосу. Водичка холодная!

Знакомый электрик рассказывал. Послали их в неиспользуемую выработку ремонтировать пускатель. А там по дороге низина, и в ней — вода. Они тоже разделись — каски на голове, лампы и одежда в руках — и прошли затопленный участок. А чтоб на обратном пути снова не раздеваться, так и пошли дальше голыми. Нашли пускатель, открыли крышку, склонились, спорят. Жаль, говорит, фотоаппарата с собой не было! Такая чудная картина — стоят три голых мужика, яйца до колен, рассуждают о чем–то умном.

2 ноября

Несколько слов о том, как я работаю (если это можно назвать работой). Хожу ежедневно в ночь, зарабатываю больше других ГРП — ставка плюс ночные и копытные. По дороге к своему уклону сую нос во все пустоты за рамами и затяжками, ищу что–нибудь полезное. Или бесполезное. Сегодня вот нашел 4 кг свинцовой оболочки от кабеля.

Спускаюсь под лаву, включаю насос и принимаюсь за тормозок. Одновременно читаю — раньше собирал газеты по всему уклону, пока не нашел «Поднятую целину» Шолохова (в школе не читал, думал — чушь какая–то, а сейчас нравится). Поев и почитав, укладываюсь в люльку — это два распила и фуфайка сверху.

К 7-ми просыпаюсь, выключаю насос и двигаюсь на выезд. Сказка, а не работа. Коллеги выезжают черные, уставшие. Я — чистый и заспанный.

Прихожу домой и падаю в кровать. Семья ходит на цыпочках:

— Тс–с–с! Папа после ночной спит!

10 ноября

Все хорошее когда нибудь заканчивается, и моя командировка подошла к концу. С понедельника иду по сменам. Но грех жаловаться — я неплохо отдохнул. Два месяца не брал лопату в руки.

Сегодня меня напугали. Сижу, ем тормозок, а тут спускается мужик в белой каске. (У работяг каски оранжевые, в белых ходит начальство. А шляться по брошенным выработкам может только начальство с участка ВТБ — самые зловредные в шахте люди.) Мой спасатель спрятан в километре от меня, а возле топчана лежит награбленное — свинец и кабель.

— Все, — думаю, — попался. Сейчас хлопнут и за спасатель, и за кабель.

Но нет, пронесло. Мужик выдрыхся на моей лежанке и ушел.

12 ноября