подвластны. То вспыхивают, то погасают, как молнии на небе.

– Я слышал о твоих способностях, – задумчиво протягивает он, вдруг улыбнувшись, будто я

могу состряпать пони из кучевых облаков. Что его так радует? Ненормальный. Не хочу здесь

находиться, но понимаю, что оказалась в ловушке. Взгляд этого парня кажется мне удивительно

интересным. Я чувствую, как внутри у него переворачиваются органы, и как вспыхивают вены.

Но я не могу найти выход и решение. Впервые я понятия не имею, как помочь. – Наверно круто

исцелять людей, всегда быть в состоянии помочь близким.

– Нет.

– Почему?

– Это б-больно.

– Помогать?

Я просто отворачиваюсь и поджимаю губы. Откровения – не по моей части.

– Знаешь, смотреть на то, как близкие люди страдают, терять их – не приятнее. – Его вдруг

пробирает холод, я чувствую, как мурашки пробегают стаей по спине, и все-таки на него смотрю

из-под опушенных ресниц. Он уже отвернулся, он глядит на свои сплетенные пальцы и мнет их,

словно волнуется. – Та девушка, о которой мы говорили внизу, Ари...

– Т-твоя подруг-га.

– Да, она спасла мне жизнь, - уголки его губ дрогают, парень улыбается, а внутри тут же

внутренности превращаются в кровавое месиво, взвывают, лопаются. Он смеется. И он ужасно

страдает. Сильнее стискивает пальцы, сильнее растягивает губы. – Она в беде, но я в этом

виноват, к огромному сожалению. Собственно, мы, наверно, ролями поменялись. Я раньше был

жертвой, ну, знаешь, все эти весельчаки в фильмах..., - он смотрит на меня, но я не отвечаю.

Впрочем, и не нужно. – Ариадна спасала нас с братом, мы вроде бы как ей и помогали, но, по

сути, лишь крутились рядом. Поддерживали. Теперь я должен ей помочь.

– П-помог-ги. – Отрезаю я. – Давай. С-сам.

– Черт возьми, Дельфия, если бы я мог сам, сидел бы я здесь?

– История гр-рустная и...

– Я не за жалостью пришел.

– Тогд-да зачем?

– Возможно..., знаешь, ничего ведь просто так не происходит, верно? Твой дар также тебе

достался не случайно. Ты должна помогать. Вот и все.

Я гневно свожу брови и поднимаюсь с кровати. Смотрю на парня.

– Вот и в-в-все, – эхом повторяю я и наполняюсь ядовитой желчью, – уходи.

– Хотя бы попытайся, пожалуйста, ведь...

– Не хоч-чу.

– Попробуй, - он вскакивает с крови и взмахивает руками, - тебе ведь несложно, ты с этим

каждый день сталкиваешься! Что стоит, Дельфия, что тебе стоит...

– Это больно! – Взрываюсь я и испепеляю парня ненавистным взглядом, - все в-ваши

проблемы вал-лятся на м-мои плечи. И почему? Потому ч-что я д-должна? Пот-тому ч-что вы

приход-дите и строите г-глазки? Идите к черт-ту.

– Дельфия, я не имею права, но...

– Не имеешь.

– Всем больно, – горячо заявляет парень, разведя в стороны руки, – все страдают.

– Нет.

– Думаешь, я не знаю, что такое боль? Ты думаешь, я не...

– Вы говор-рите, что вы понимает-те. Но что вы мож-жете понимать? Я тоже думала, что

разб-бираюсь в любви, п-пока не полюбила, не п-пропустила через себя сотни чувств и эмоц-

ций, и б-боль могла описат-ть, могла н-найти слова, пока не ощут-тила ее в полной мере и не

понял-ла, что слов д-для ее описания не с-существует. – Выдыхаю, резко плечи опускаю, пытаясь

выкинуть из головы ощущения этого парня, потушить костер, и устало прикрываю глаза. Столько

лет живу с чужими эмоциями, но до сих пор не научилась себя контролировать. Наверно, это

невозможно. Людские чувства, как болезнь, вирус, который передается по воздуху мгновенно. –

Ты н-ничего не знаеш-шь о боли. – Вновь только уже тише проговариваю я и нерешительно

гляжу на парня.

Он стискивает зубы, прожигает меня холодным взглядом, способным разрезать лихо и

молниеносно на тысячи кусков, а затем кивает.

– Хорошо. – Ни намека на прежнего весельчака, что пересек порог. – Как скажешь.

Парень уходит, задевая меня плечом. Рвется к выходу, однако застывает у двери.

– Знаешь, не мне нужна жалость. А тебе.

Слышу, как сипло он выдыхает, а потом вижу его удаляющуюся спину в отражении.

Я порывисто сплетаю на талии руки и упрямо вздергиваю подбородок.