них была дочь Серго Орджоникидзе, человека из окружения Сталина. Она

врач, стажировалась в Праге; от нее и друзей в ее доме он услышал, что из ЦК

КПСС систематически рассылают «закрытые» письма о Чехословакии, по то-

ну все более жесткие. Его это удивило, об этом вряд ли догадывалось руко-

водство чехословацкой партии. Они знали, Кремлю не нравится кое-кто в

пражском руководстве (Смрковский, Кригель, Пеликан и т.д.), они объясняли

это себе предвзятой информацией, не думая, что кому-то придет мысль кад-

ровые вопросы, внутреннее дело любой партии, только ее одной, решать во-

енной силой. Нет, говорил Шилган себе, надо совсем потерять разум, чтобы

на это пойти.

Идея сдвинуть открытие съезда с 26 сентября на 22 августа, собраться

немедленно, пришла в голову многим и спонтанно; делегаты связывались

друг с другом. Вечером двадцать первого, когда Шилган поездом вернулся в

Прагу и добрался до дома, жена Люба на пороге сообщила о звонках делега-

тов из Праги и Средней Чехии: «Тебя ждут, ты должен идти!» Записала адрес:

Высшая экономическая школа на Жижкове. Он обнял детей, у них трое, обе-

щал скоро вернуться. Не знал, что уходит на неделю.

На улицах стояли танки, люди тащили первых убитых.

«Когда добрался до Жижкова, было шесть вечера. В школе семьдесят–

восемьдесят человек. Все знакомы, обращались друг к другу по имени; нико-

го из руководства не было. Член горкома партии, я оказался как бы главным.

Все уже знали, что Дубчека увезли неизвестно куда. Надо было действовать;

решили предложить делегатам собраться в Праге и обсудить положение. О

проведении съезда тогда не думали, искали только, где разместить почти

тысячу человек. Дворец съездов не подходил из-за ситуации. На площадях

армейские части. Безопасней казалось на заводской территории под охраной

рабочих. К ночи окончательно остановились на Высочанах, на заводе ЧКД.

Связываться с генеральным директором Антонином Капеком не стали, он

мог помешать. Предпочли заводских партийцев; все бросились к телефонам,

нашли иносказательные формы, и скоро делегаты по всей стране (около

1500 человек) знали: сбор утром на Высочанах» 37.

Дата ввода войск (в ночь с 20 на 21 августа) не была случайна. Через

пять дней (26-го) должен был состояться съезд словацких коммунистов; ес-

ли его не опередить, позволить избрать новый состав словацкого партийно-

го руководства, а большинство в нем оставалось бы за сторонниками ре-

форм, создание послушного Москве «рабоче-крестьянского правительства»

было бы еще затруднительней. А если допустить ХIV съезд и избрание ново-

го ЦК, тоже бесспорно дубчековского, упреки Праге в разгуле контрреволю-

ции утратят смысл. Тогда вряд ли нашелся бы сумасшедший, готовый при-

гласить в страну чужую армию.

В Москве намечали варианты, как пойдут события после ввода войск,

но не учли способность малой нации к мгновенной сплоченности. Когда

больше нечего ждать, люди шутят над собою и над врагом. Этот характер

тысячу лет обеспечивал этносу выживание, моральную победу.

С утра 22 августа трамваи в сторону Высочан шли переполненные. Не-

которые делегаты добирались на грузовых машинах; из дома уходили, как на

фронт: «Давай рубашку, я поехал!» У проходной завода следовало предста-

виться (списки делегатов были у секретарей низовых организаций, стояв-

ших рядом с охранниками), каждому показывали, как пройти к рабочей сто-

ловой. Прибывали делегаты Пльзня, Карловых Вар, Южной Моравии, Север-

ной Моравии… Некоторые успели добраться из Словакии, но поезд из Брати-

славы идет в Прагу десять-пятнадцать часов, причем нерегулярно; словац-

кие делегаты продолжали прибывать вечером и на следующий день.

На всех дорогах к Праге войска проверяли документы, выявляя делега-

тов; перешедшие на сторону консервативных сил сотрудники чехословацкой

безопасности и офицеры КГБ группами по три-четыре человека сновали по

городу в поисках района, где мог открыться съезд. Впервые так явно обна-