славянский брат однажды может двинуть сюда свои танки.

В середине июня 1968 года Брежнев просит Зимянина, тогда главного

редактора «Правды», полететь на неделю в Прагу, присмотреться, что все же

происходит. Зимянин был у Дубчека. «Начали обмен мнениями. Он свое, я

свое, он мне излагал то, что писали чехословацкие газеты. А тут как раз вы-

шли «Две тысячи слов» в «Млада фронта». «Слушай, Саша, – говорю ему, – то,

что печатает «Млада фронта», это же непозволительно! Вы должны пони-

мать, что все из Праги в Москве читают через лупу». А он мне: «Но я не могу

это запретить». – «Почему нельзя сказать газете, чтобы не хулиганила?» –

«Это может только прокурор…» Несколько раз ему при мне звонил Черник.

Была явно раздраженная реакция на мой визит: «Чего он у тебя сидит?» Я

это слышал. Беседа затянулась до двух часов ночи. Прощаясь, говорю: «Про-

стите, товарищ Дубчек, я вас не узнаю и считаю наш разговор оконченным.

Сожалею, что он не привел к доброму согласию. Нужно отдавать себе отчет,

что ваша линия угрожает серьезными осложнениями в наших отношениях».

Он искренне изумлялся: «Что вы, как вы можете так думать!»

На другой день Зимянин вылетел в Москву и рассказал Брежневу о бе-

седах в Праге. «Я не призывал к вторжению, а только доложил: обстановка

напряженная. Я сам тогда не думал, что дойдет до трагедии».

Он не думал об этом и в суматошном июле и августе, когда поздними

вечерами при свете настольной лампы подписывал в печать полосы «Прав-

ды» с разгромными статьями штатных политических обозревателей, раз-

драженных чехословацкими реформами. Умный человек, он знал цену мате-

рым газетным волкам, они были своими людьми в коридорах власти. У него

не было ни возможности, ни желания, ни даже мысли унять их прыть.

Мне рассказывали про неприятный инцидент, случившийся в те дни в

кафе-столовой «Правды», тогда расположенной на другой стороне улицы.

Известный политический обозреватель Юрий Жуков, яростнее других напа-

давший на пражских реформаторов, обедал за столом, когда к нему обратил-

ся неизвестный человек. Жуков был уверен, что это один из поклонников

его острого пера, и с улыбкой поднял на него лицо. А человек с размаху нанес

ему две пощечины: «Вот тебе за Чехию, а вот за Словакию!» Никто не успел

сообразить, что произошло, как незнакомец исчез. Будь это в здании редак-

ции, его бы задержала охрана на выходе, но столовая выходила на улицу, че-

ловек затерялся среди прохожих.

В ночь с 20 на 21 августа в Москве светилось окон больше обычного;

бодрствовали партийные чиновники, армейские штабные офицеры, сотруд-

ники службы безопасности, руководители транспорта… Два человека в раз-

ных районах города подолгу говорят меж собой, не давая отдохнуть аппара-

там правительственной связи. Одна трубка у Алексея Николаевича Косыги-

на, председателя Совета министров СССР, другая у Михаила Васильевича

Зимянина, главного редактора «Правды». Оба одной рукой держат у уха

трубку, другой черкают текст и вслух перечитывают. Это называлось – со-

гласовывают. Экстренное сообщение в пятьдесят строк, триста слов на пер-

вой полосе, задерживает выпуск номера. Конца их разговора ждут ротацион-

ные машины, автомобили у подъезда, самолеты в аэропорту.

Утренний выпуск «Правды» № 234 (18281) взбудоражит мир. «ТАСС

уполномочен заявить, что партийные и государственные деятели Чехосло-

вацкой Социалистической Республики обратились к Советскому Союзу и

другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехосло-

вацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженными си-

лами… Советские воинские подразделения… 21 августа вступили на терри-

торию Чехословакии…»

До полудня 20 августа Зимянин не имел представления, в каком виде

текст будет обнародован. Верстали номер как обычно, и только после обеда,

часа в четыре, когда работа над полосами была почти завершена, позвонили