– Мы охотно выслушаем ваш рассказ, почтенный Аль-Саади, - сказал он.
– Но несколько позже. Сейчас нас ожидают в Солёной Гавани. Вы ведь, если я не ошибаюсь, направлялись именно туда? Так может быть составите нам с Сименсом компанию? А свою историю можете рассказать по пути...

__________________________________________________

7. Здесь и далее стихи Геннадия П. Мыша. Использованы с разрешения автора.

ИНТЕРЛЮДИЯ. МЯТЕЖНЫЙ ПОЭТ

Он уплыл учиться за море - это считалось престижным среди губернаторов Песчаных островов (одним из которых и являлся его старик) - отправлять своих детей получать образование на материке. Тем более, что и времена были неспокойные, колонии то и дело бунтовали и император уже начал подтягивать войска для подавления мятежей.

Он рад был выбраться из пучины колониальной скуки и с головой окунуться в непрерывающийся праздник столичной жизни, ведь он не сомневался, что отец отправит его учиться в Столицу, но тот рассудил иначе.

Решив, что Столица может оказать слишком сильное влияние на неокрепшее сознание провинциального шестнадцатилетнего юноши, он отдал предпочтение Солёной Гавани. Конечно тамошний Университет сильно уступал столичному в пышности и комфорте, а его профессора придерживались более консервативных взглядов на систему образования, но это было даже хорошо, потому что должно было дисциплинировать молодого человека и вытравить из его головы любые ростки вольнодумства.

Отец терпеть не мог вольнодумства, являлся ярым сторонником той политики, которую Империя проводила в отношении своих колоний и очень боялся быть заподозренным в какой-либо нелояльности к Короне. Кроме того, Солёная Гавань находилась гораздо ближе к Песчаным островам и в случае любых осложнений достаточно было прыгнуть на любой проходящий мимо корабль и уже через несколько дней он оказался бы дома, тогда как из Столицы пришлось бы ещё неделю пилить в дилижансе до побережья.

Он поступил на факультет изящной словесности, хотя его старик настаивал на юридическом. Это была своего рода месть отцу, за то, что вместо благоуханного воздуха столицы ему приходилось глотать сырые ветра Солёной Гавани.

Но вскоре от разочарования не осталось и следа - его захватила учёба.

Ему всегда очень нравилось читать, но в доме отца не водилось ничего кроме пыльных талмудов по философии и юриспруденции, а также целая куча научных трактатов, написанных совершенно невнятным заумным языком. Чтение беллетристики в их доме считалось никчемным праздным времяпрепровождением.

Теперь же он дал себе волю, благо университетская библиотека изобиловала произведениями сочинителей практически всех стран, эпох и взглядов.

Он посвящал чтению всё свободное время, открывая для себя всё новые жанры, поражаясь полёту фантазии авторов, дивясь точности образов и уносясь в невероятные волшебные миры, двери в которые распахивались для него с хрустящих пожелтевших страниц.

Но больше всего он полюбил поэзию и со временем красота рифмованных слов навсегда завоевала его сердце, не оставив в нём место никаким иным предпочтениям.

Господа преподаватели не могли нарадоваться на него: он никогда не пропускал занятий, с лёгкостью заучивал наизусть целые страницы и мог часами рассуждать о влиянии того или иного поэта на мировую литературу.

Он начал писать стихи сам и вскоре у него появились друзья. Это были такие же восторженные юнцы как и он - поэты и пьяницы, прибывшие в Университет из самых разных точек Империи - от Змеиного Берега до Китового Мыса. С ними он впервые пошёл в таверну, попробовал вина и лишился невинности в борделе у Королевской Верфи.

Так начались его бесшабашные студенческие годы.

Когда сольётся рябь домов

В аляповатую картину,

Я побегу, скукожив спину,

От льющих слёзы облаков.

Но глянет солнце из-за туч,

Тоска зелёная истает

И сердце ликовать заставит

Коснувшись кожи тёплый луч...

Учёбу он вскоре забросил, считая, что ничему новому на факультете его уже научить не смогут, хотя пока ещё по привычке сдавал все экзамены и оставался завсегдатаем университетской библиотеки.

Деньги от отца приходили исправно, но их стало не хватать на выпивку и баб, так что вскоре пришлось сменить таверны и бордели Инженерного Квартала на портовые трактиры и портовых шлюх.

А потом началась война с южными колониями и деньги от отца переходить перестали.

На корабль до Песчаных островов ему сесть не удалось, потому что порт тут же закрыли, да и нечем было заплатить за каюту - он давно промотал всё, что у него оставалось.

В Весёлой Гавани уже давно зрели антиимперские настроения. Народ не одобрял политику Империи в отношении южных колоний.