– Сименс, - представился тот, коротко дёрнув головой.
– Эсквайр сира Тибальда, а также его лекарь.

Дон Алонсо ласково кивнул в ответ и с интересом повернулся к их третьему спутнику.

Бродяга, видимо преодолев своё смущение, аппетитно уплетал свиную ногу, ловко управляясь со столовыми приборами, и не забывая при этом про вино.

– Зовите меня просто Выродком, почтенный дон, - весело прочавкал он с набитым ртом.
– Это имя мне наиболее всего подходит.

– Не наговаривайте на себя сеньор Аль-Саади, - улыбнулся дон Алонсо, наслаждаясь удивлением своего визави.
– Под этой замурзанной внешностью кроется незаурядный талант, трепетная душа и горячее сердце. А ведь я отлично помню те времена, когда ваши стихи учили наизусть и толпы восторженных почитателей готовы были носить вас на руках.

– Сдаётся мне, что те времена безвозвратно прошли, - беззлобно возразил мятежный поэт, возвращаясь к еде.

– А я считаю, что ваши лучшие времена ещё ждут вас, - не согласился с ним дон Алонсо.
– И ваши лучшие стихи до сих пор не написаны.

Сименс, приоткрыв рот, очумело внимал их диалогу. Он не мог поверить, что кто-то способен был узнать мятежного поэта в его теперешнем виде. Невероятная история, рассказанная их ночным гостем, вовсе не заставила его поверить, что перед ним легендарный Аль-Саади, посеяв только лишние сомнения, и теперь, получив окончательное подтверждение, он был несколько ошарашен услышанным.

Сименс оглядел сидящих за столом.

Никто не проявил к разговору хоть какого-нибудь интереса, да и вряд ли необразованный мужлан, юная весталка и дикая воительница могли хоть что-то слышать о мятежном поэте, судьба которого долгие годы оставалась загадкой.

Сир Тибальд тоже остался безучастным, ломая хлеб и отщипывая от листика салата из миски со свежими овощами и зеленью. Впрочем он оставался безучастным большую часть времени со дня их знакомства и, хотя лицо его было привычно скрыто под маской, Сименсу всегда казалось, что даже если он снимет её, то разница едва ли будет заметна.

– Сеньориты, - дон Алонсо учтиво склонил голову в сторону дам.
– Не будет ли вам угодно назвать ваши дивные имена?

11. УТА. ДИКАРКА-САМОЗВАНКА

Несмотря на сочащееся соком жареное мясо и хорошее вино, терпкий аромат которого приятно щекотал ноздри, к еде и питью почти никто не притронулся. Только тщедушный бродяга, который, вероятно, и явился сюда лишь за тем, чтобы поужинать, торопливо поглощал свиную ногу. Да ещё дон Алонсо изредка пригубливал из своего кубка, заедая крупным белым виноградом, который он то и дело отщипывал от грозди, свисающей с края высокого бронзового блюда с фруктами.

Тугомордый крепыш, назвавшийся Гильермо, отставил в сторону пустой кувшин и теперь, вальяжно откинувшись на спинку стула, глухо отстукивал короткими крепкими пальцами по поверхности деревянного подлокотника. Старик в белой маске крошил хлеб, уставясь в стол, а его молодой спутник украдкой флиртовал с молоденькой прислужницей, разносящей закуски. Монашка в тягости, казалось, была полностью поглощена беззвучной молитвой.

Дон Алонсо принялся любезно болтать с бродягой как со старым знакомым, называя его каким-то южным именем - то ли Аль-Зафир, то ли Аль-Надим.

У Уты сложилось впечатление, что каждый явился сюда с какой-то собственной целью, не имеющей ничего общего с участием в авантюрной миссии, о которой, кстати сказать, ещё не было произнесено ни слова. Она с раздражением воткнула двузубую вилку в столешницу и принялась кромсать мясо ножом.

– Сеньориты, - дон Алонсо наконец счёл возможным уделить внимание и этой стороне стола.
– Не будет ли вам угодно назвать ваши дивные имена?

– Сестра Тереза, - негромко проговорила монашка, выдержав паузу и не отрывая взгляда от своих пальцев, продолжающих теребить чётки.
– Бывшая послушница Лазурной Обители, а ныне добровольная проповедница учения Пречистой Госпожи.

"Как же! Добровольная!
– злорадно подумала Ута.
– Ты это Всепрощающему расскажи".

– Меня зовут Ута, - каркнула она, не дожидаясь пока дон Алонсо кончит рассыпаться в любезностях перед девчонкой.
– И я хотела бы знать, какого рода задание вы для нас приготовили.

Она грохнула по столу кулаком, попав по краю своей тарелки. Куски жирного мяса полетели на середину стола, кубок с вином опрокинулся, заливая скатерть.

– Не нужно так волноваться сеньорита. Всему своё время... Милочка!
– дон Алонсо кликнул молоденькую прислужницу.
– Уберите со стола и принесите сеньоре... Уте (он по-отечески подмигнул ей) свежую порцию мяса.

И тут Ута узнала его.

Этот тип несколько раз появлялся на Арене после боёв (особенно неудачных) и разговаривал с гладиаторами, которые всегда не прочь были пожаловаться кому-нибудь на свою нелёгкую судьбу. Иногда после этих разговоров некоторые рвали контракт с распорядителем и уходили, чтобы никогда больше не вернуться. Правда были это по большей части неудачники, откровенно слабые бойцы, которым в подставных сражениях чаще всего доставалась роль проигравших.

Так вот куда её угораздило попасть, польстившись на лёгкие деньги.