— Вы задаете мне один вопрос, а у меня возникает множество новых, — недовольным тоном произнес он. — Зачем бы Вивьен Коновер шпионить за психоаналитиком по фамилии Барнхолл — шпионить за тем местом, где ее подруга Элен Джустус принимает сеансы психотерапии? Подруга она Элен или нет?

— Мэлони, это — сумасшествие. Что, вы думаете, это означает?

— Ничего, — рассеянно ответил Мэлони, не поворачиваясь. — Просто некоей даме наскучило забавляться в постели со своим мужем.

— Однако это еще не все.

Адвокат повернулся, когда Фланаган прокручивал пленку вторично.

— Эта дама разглагольствует о своей любовной жизни. Затем — интервал, а потом опять продолжается эта чепуха.

Мэлони ждал, пока Фланаган молча прокручивал пленку. Вдруг другой мужской голос проговорил:

— Код — ЭТО КОНФЕТТИ, контроль — ЭТО ЖЕЛТАЯ ЛЕНТА. Подготовленный таким образом в течение нескольких сеансов пациент становится идеальным объектом, как я вам уже говорил, и она будет им.

Еще один мужской голос спросил:

— Мы можем быть в этом уверены?

— Разумеется.

Женский голос произнес:

— Мне кажется, это безрассудно!

Голос второго мужчины рявкнул:

— Заткнись!

Первый мужчина сказал:

— Этот метод развит до такой эффективности русскими во время их экспериментов по идеологической обработке…

— Производит впечатление, сукин сын, — проворчал Фланаган.

— Это тот самый парень, из-за которого вы попали в переделку, — напомнил Мэлони.

— Тогда он производил совсем другое впечатление, — прорычат Фланаган.

— …Используя этот метод, можно удерживать объект под контролем на различные периоды времени — иногда на несколько часов. Чтобы избавить его от контроля, пользуются кодовыми словами НИЖНЯЯ юбка.

— До чего странно, — произнес женский голос.

— Важно найти слово, которое редко употребляется. Ну а теперь, когда я подготовил ваш объект, не настало ли время предоставить мне чуть побольше сведений?

Второй мужской голос сказал:

— Вам заплатили.

— Но если подсчитать все хлопоты и потраченные с моей стороны усилия на этот объект, возможно, мне заплатили недостаточно.

Прежде чем заговорил второй мужчина, наступила пауза. Затем тот сказал:

— Вы проделали долгий путь сюда с тех пор, как были просто артистом-жуликом. Теперь вы богаты и процветаете. Почему бы все не оставить так, как теперь?

Угроза, прозвучавшая в этом голосе, перенеслась с магнитофонной пленки в тишину офиса. Мэлони и Фланаган переглянулись. Они ждали. Однако на этом месте пленка кончилась.

Фланаган сказал:

— Лучше не будем обыскивать его офис, а просто пойдем и немного побеседуем с этим ублюдком.

Адвокат не ответил. Можно было подумать, что он находится в состоянии прострации. Тем не менее это только казалось. Необязательно, чтобы у неподвижного тела был неподвижный мозг. Мэлони сейчас разрабатывал стратегию и верил, что правильная методика поведения — это как раз то, что надо. Он не всегда следовал этому правилу. Были времена, когда он совершал ошибки, считая, что основание верно, и поступал правильно, опираясь на совершенно ошибочное основание, из-за чего иногда подвергал себя и других крупным неприятностям.

В данный момент его мысли были прерваны приходом Ключески и Скенлона. Фланаган свирепо посмотрел на них и заорал:

— Где вы шлялись! Я звонил вам час назад!

Оба были явно задеты таким резким приветствием босса, с которым не виделись неделю.

— Мы были на посту, — сказал Скенлон.

— Нам надо было дождаться прихода капитана Спенса с ленча, — добавил Ключески.

— Думаю, он обедает в Милуоки, — закончил Скенлон.

— Ладно, пошли, — проговорил Фланаган.

Мэлони направился к двери.

— Вы и ваши ребята останутся здесь, — приказал он. — Мне надо кое-куда заглянуть.

— Что вы имеете в виду?

— Надо тут сделать одно дело. В ящике стола еще одна бутылка джина. Налейте вашим ребятам. Продолжайте этот званый обед без меня.

Он удалился.

По сути дела Мэлони уже достиг точки отсчета, откуда он должен действовать дальше, и здесь столкнулся с чем-то или с кем-то. Ему надоело ходить вокруг да около в потемках неполной информации. Он должен выяснить, что делать дальше, а затем — определить способ, как это делать, а способ был один — поговорить с людьми, которых он знал.