Потянуло, потянулоХолодком осенних писем,И в тайге гремящий выстрелРанил птицу и меня.Думал, все во мне уснуло,Не важны ни боль, ни смысл…Защемило, затянулоВ печь осеннего огня.Что же делать, что же делать?Постучаться в ваши двериИ, как будто от убийцы,От себя себя спасать?Первым к вам войдет отчаянье,Следом я — ваш Чарли Чаплин,Жизнь, как тросточку, кручу я,Сделав грустные глаза.Невезенья, неурядицСтал замерзшим водопадом.Мне тепла от вас не надо,Не тревожьте водопад!Только осень — листопадом,Только ты — последним взглядом.Я ж просил тебя: «Не надо», —Всё вернули мне назад.Уезжал в зеленый омут,Убегал в волшебный город,И прыжкам сквозь арки радугСам себя тренировал.Знал же, знал, что не поможет,Приобрел ненужной ложьюПустоту ночей бессонныхИ восторженных похвал.Потянуло, потянулоХолодком осенних писем,Желтых, красных, словно листья,Устилающие путь.И опять лицом в подушку —Ждать, когда исчезнут мысли,Что поделать? Надо, надоПродержаться как-нибудь…Конец сентября 1965Темиртау
Осенняя композиция
А ночь надо мной распустила хвост —Павлиний хвост небес.Я — Мальчик-с-пальчик, я хворост принес,Пустите меня к себе! Где много света и много людей, В камин связку лет и бед! Гарун Эль-Рашидом я был везде, Пустите меня к себе!Я буду наряден, как Кот в сапогах,Поймаю вам мышь на обед.И кое-что смыслю я и в коньяках,Пустите меня к себе! Вся в желтом и красном осень-маляр Раскрасила холст небес… А я продолжаю вас умолять: — Пустите меня к себе!Я снова иду по земле людей,Добрей стал, а кожа — грубей.Я Рип ван Винкль, сто лет спал нигде —Пустите меня к себе! Добрей и ненужней найди короля, Я этим обязан судьбе. Я глупый философ, я ослик Иа, Пустите меня к себе!20–23 августа 1966Каз
Остаётся
Ну убежишь, ну убежишь за горизонт,А ведь уже не тот азарт.Какой, скажи, какой, скажи тебе резон,Когда не держат тормоза?Когда другим глядеть в глаза,Как раньше, просто нету сил, —И от себя не убежать,И остается только ждатьИ жить как жил.Вот так всегда, когда проходишь рубежи,Где без расплаты чудеса.И навсегда однажды выдумана жизнь,А в самом деле — полчаса.И остается только ждатьПод синью напряженных жил, —И от себя не убежать,И остается только ждатьИ жить как жил.И стук колес, и сердца стук?Во мне — сливается в один.И шелест книг, и синий свет витрин —Все это позади,Осенняя печаль и солнца свет?На всей земле единственный пожар.От ветра у травы,Как где-то от любви,Ресницы задрожат…Я знаю: нет твоей вины,Как нет конца пути,Я знаю, что продолжить надо путь,Хоть некуда уйти.И остается убеждать себя,Что нет причин для правды или лжи,И от себя не убежать,И остается только ждатьИ жить как жил.А за окном, а за окном летят годаПо рельсам этих дней,И только на губах слезиночка дождяВдруг стала солоней.Как мне понять, как угадать и прикоснутьсяК шепоту рассыпанных волос?Но остается только ждать,И жить, как жил,И слушать стук колес.Зачем же ждать, чего-то ждать,Как новую беду,И прятать грусть, и прятать грусть?Она у всех, как прежде, на виду.Мелькнет удача, мелькнет удача, та,Которою ты так не дорожил.И от себя не убежать,И остается только ждатьИ жить как жил.Февраль-март 1973
Очень растревожила…
Очень растревожилаНас тоска дорожная,Хоть и осторожненько,Но до невозможного. Мы идем по улице, Как идут по осыпи, Хоть и не волнуемся И не спим без просыпа.Мы не стали старыми,Стали осторожнее,Даже на прохожих мыСмотрим настороженно. На себя мы нацепили Черные костюмы, Ничего мы не забыли. Думы — мои думы.Пусть спокойно в этом мире —Мы не успокоимся.Мир от полюса в квартиреДо другого полюса. Мы дорогой открываем И глядим восторженно. Очень растревожила Нас тоска дорожная.
Палатка в облаках
Не помнил я, куда летел,Не видел рядом спящих тел.С пробитой вестью головой,И безразлично, что живой,И безразлично, что живой.А подо мной белым-белаРавнина облаков плыла,И вижу сквозь нечеткость век:По ней плетется человек,По ней плетется человек.И стало мне пустынно вдруг:Ведь это мой погибший друг,И холодочек по спине:Вот он махнул рукою мне,Вот он махнул рукою мне.Нет, это сон всему виной,И вновь все пусто подо мной,И боль укутал мысли шелк:Куда он шел, куда он шел,К кому он шел, к кому он шел?И где б ни сел мой самолет,Меня в пустыне этой ждетМой друг, и ждет меня, покаМоя палатка в облаках,Моя палатка в облаках.Июль 1980
Памирский блюз
Мертвенным светом луна заливаетСнежные склоны гор,Лампа в палатке мигает, и таетТихий мужской разговор.Кто-то читает, кто-то мечтает,Я напеваю блюз.И, по-кошачьи неслышно шагая,К нам подбирается грусть.Древние горы слушают ветер,Он же стучится к нам.В мире одни мы, и сигаретнымДымом палатка полна.В памяти лица знакомых всплывают,Залов концертных огни.Я потихоньку блюз напеваюПро уходящие дни.В этом подлунном и призрачном миреСчастлив чуть-чуть, признаюсь,И на далеком пустынном ПамиреЯ напеваю блюз.1967
Памяти Ю. Визбора
Он ушел мимоходом, заглядевшись на небо,Мимо елей и сосен, мимо белых берез.С нами жизнью делясь, как добром или хлебом,Ни рассказа, ни песни с собой не унес.И печально склонили свои головы горы.Дождь осенний упал вместо звезд на дома.И затихли друзей у костров разговоры,И озер зеркала занавесил туман.Горнолыжник оставил следы поворотов:Поворотов судьбы, поворотов любви.Снежным Млечным путем проскочив сквозь ворота,В бесконечность умчался, зови — не зови.Я смотрю сквозь тебя, вижу синие реки,Сквозь тебя, сквозь глаза — на пространство Земли,Где кричат поезда, расставаясь навеки,Где гудят корабли и летят журавли.1984 — сентябрь 1994,(первое исполнение в Московском Дворце съездов).
Париж
Ты что, мой друг, свистишь?Мешает жить Париж?Ты посмотри, вокруг тебя тайга.Подбрось-ка дров в огонь,Послушай, дорогой,Он — там, а ты — у чёрта на рогах. Здесь, как на пляс Пигаль, Весельем надо лгать — Тоскою никого не убедишь… Монмартр у костра, Сегодня — как вчера, И перестань, не надо про Париж.Немного подожди,Потянутся дожди,Отсюда никуда не улетишь.Бистро здесь нет пока,Чай — вместо коньяка…И перестань, не надо про Париж. Закрыла горы мгла, Подумай о делах, И перестань, не надо про Париж, Ну перестань, не надо про Париж.Август 1964
