– Люди добрые, выводите овец. В этом году чудесный чабан сыскался. Пасти будет до белых мух, а плату берёт с гулькин нос.

– А сколько будет та гулькина плата?
– спрашивали селяне.

– А столько, сколько и в прошлые годы: две гривни за овцу и три за козу, - выкрикнул деде Дечо, не сходя с тележки, которую с трудом тянул Марко - И в конце месяца молоко моё!

– Хорош пастух!
– смеялись шутники - Баба пешком ходит, а он на осле катается.

– Ходить не может бедняги: прыщ на пятке выскочил, - объяснила баба.
– Э, если бы не проклятый прыщ, он не только овцы, но коровы бы взялся пасти. Коров он больше любит.

– А бабушек?
– подтрунивают весельчаки.

– Любит он и бабок, но через проклятый прыщ бегать за ними не успевает.

– Они и куры убегают от петуха, но так убегают, что б он мог их догнать.

Дед слез с телеги лишь тогда, когда баба Доца выгнала овец на окраину села.

– Боже, какую огромную отару мы набрали!
– поразился дед, - Сам я вряд ли смогу их пасти.

– Бог милостив, Дечо, - утешает баба, - Бог милостив, Бог поможет. С неба не сходит, а людям помогает. Поможет и нам. Главное, хорошие деньги заработаем. Если в отаре пятьсот голов, считай ежемесячно будем иметь больше тысячи гривен. А молоко? И от молока столько прибудет. Считай, две тысячи наши. Это за месяц. А за год?

– Какой год? Кто зимой овец пасет? Им же котиться надо.

Была ранняя весна, травы большой не было, и овцы быстро удалялись. Пока старые пастухи посчитали свой заработок, отара отдалилась на почтительное расстояние. От удивления дед в лице изменился:

– Боже! Как теперь их завернем?
– В растерянности пометался туда - сюда, метнулся в телегу и погнал ослика вослед удаляющейся отары. Но осел Марко сделал несколько шагов и остановился, как вкопанный. Грызет траву и брыкается когда дед достает его гирлыгой. Видя что осла не переупрямишь, дед соскочил с телеги и побежал за отарой.

Побежала и баба Доца. Но пробежала метров двадцать и заорала:

– Эй, Дечо! Устала я, ноги болят!

– Садись в телегу!
– обернулся дед.

Баба Доца вылезла на телегу, села на сиденье и осел без всякой команды двинулся вперед. Через несколько шагов заныл и дед:

– Устал и я, бабочко... Старость проклятая!

– Так залезай ко мне!
– радушно предложила баба Доца.

Дед молодецки метнулся в телегу, сел, обнял бабу, положил голову на ее плечо... и задремал. Не сразу, конечно.

Мартовское солнце поднялось довольно высоко, ласковым теплом пригрело лица старых пастухов.

Когда они проснулись, овцы так далеко отдалились, что баба Доца на полном серьезе спросила:

– Что будем делать с овцами? Будем догонять или они сами вернуться?

– 23-

Первый рабочий день старых пастухов был отмечен как большой семейный праздник. Сразу же после обеда Керана стала готовить угощения. Пожарила блинов, сварила борщу с курицей, послала Василия купить две бутылки вина... И хоть он вернулся с одной бутылкой, праздничный ужин удался.

Василий и Керана почтенно встретили стариков, усадили за сервированным столом. И хоть немного выпили, баба все же выглядела не совсем весело. Пожаловалась на боль в ногах и пошла в спальню.

Утром сказала деду:

– Ноги совсем разболелись. Не смогу даже на улицу выйти.

Овец пасти деду довелось самому.

Провалялась баба в постели до тех пор, пока солнце не поднялось над крышами домов. Позавтракала чем Бог дал и вышла во двор, залитый весенними лучами. Так как без работы жить не могла, села на ступеньки крыльца и продолжила вязать чулки, которые год назад начала, но не довязала из-за того, что Афиска украла ей спицы.

Было тепло и солнечно. Близнецы игрались на куче песка, усеянного мелкой половой, и на бабу не обращали внимания.

Всякий раз, когда старушка глядела на молодое поколение, душа ее преисполнялась радостью жизни. Она из под очков посмотрела на малышей и тихонько заговорила себе под нос:

– Боже милостивый, такие теперь дети рождаются, что ни на мать не похожи, не на отца. А все из-за того, что теперь все делается на тяп-ляп. Потому и дети на чертей похожи. Наши еще куда не шло... Марийка на маму похожа, Ванчо - на отца смахивает. Такой же непутевый. Про двойняшек пока ничего хорошего не скажешь, потому как растут, меняются в образе. Гешо крупноглазый, сизоокий, черноволосый, а Пешо черноок рыжеволос. Теперь иди-гадай, откуда в нашем Пешпопадиевском роду взялись рыжие волосы. Дитя, может, и не виновато, что отец блудил по белу свету, вместо того, чтоб приглядывать за женой. И то, спасибо Богородице, дети получились не хуже других. Сегодня, когда свет пошел вверх ногами, наши дети идут еще путем: не дерутся, не пьянствуют, не бродяжничают. Культурные дети. Ванчо стукнуло пятнадцать лет, а он ни разу еще не привел на ночлег порядочную девушку. Как-то приходит ко мне: "Бабушка, займи мне десять гривен, хочу пойти на дискотеку." Спрашиваю: " А почему не скажешь "дай", а займи? Или собираешься вернуть их?". " Обязательно верну, - говорит, - Но только не сейчас, а когда вырасту и начну работать."

"Э, - говорю,- пока ты вырастешь, у меня и косточки сгниют". Весь в папу пошел, вылитый Василий.

Василию как-то понадобились деньги, он говорит: " Мать, разменяй мне пятьсот гривен" Знает, что столько у меня нет, и я не отказываю.

"Тогда,- говорит, - займи мне двести, завтра я тебе их верну". И как вы его видели, так и я.

Марийка - совсем другой ребенок. Для себя никогда денег не просит. Общественница. Приходит как-то и говорит: "Бабушка, дай, пожалуйста, двадцать гривен хотим. Купить учительнице подарок в день рождения." И я даю. Как откажешь родному ребенку в таком благородном мероприятии? На восьмое марта снова просит. На первое мая тоже самое. Директор школы не женщина, а мужчина. В день защитника Отечества Марийка опять ко мне: " Дай бабушка". Так что осталось купить подарок министру просвещения и от бабиной пенсии останется одно воспоминание.