И наконец!

Раймонд приказал - и шевельнулись пальцы.

Он потребовал - и тело выгнулось дугой внутри саркофага. По крышке побежали трещины, раздался хруст, посыпались осколки.

Он встал.

Прибежала стража, бунтующее тело снова погрузили в расплав.

Циклы возрождения возобновлялись до бесконечности. Сознание металось по виражам забвения, пытаясь разворошить пепелище. Разум сходил с ума в комнате разбитых зеркал. Раймонд так и не сумел собрать ни одного лица из миллионов кружащихся сверкающих осколков.

Зато он осознавал и фиксировал в памяти этапы медленного воскрешения: агония, асфикция, борьба клеток за кислород, коллапс, судороги, тишина, и наконец, пробуждение, восторженность первого взгляда и первых шагов по чужой земле.

Раймонд вырвался из камеры забвения, чудом сбросил вериги шантажа.

Он вспомнил Мирисабеллу и крошку Ану, прижатую к ее груди.

Родные лица возникли в памяти не вдруг. Их образы восстанавливались мучительно и долго. Сначала из темноты проявились внимательные глаза Мирисабеллы, ее зовущие губы и руки, доверчиво лежащие на его плечах.

Потом ее лицо заменили веселые глаза девочки, летящей из его рук к потолку.

Он вспомнил нору, вырытую среди развалин, и больную, иссохшую Мирисабеллу, на груде грязного белья.

Он ушел за лекарством, но вернуться не смог.

Был ли он все еще человеком?

Среди живых Раймонд уже не числился.

– 9-

Ана осталась одна в холодном вестибюле.

Над ней нависли дуги лестничных пролетов, по которым не хотелось подниматься. Застывшие струи фонтана из жидкого золота доводили разум до тошноты, зеркальные плиты опрокидывали мир вверх ногами, стеклянная роса на пластиковых лепестках покрылась пылью.

Послышались шаги. Сверху кто-то спускался.

Это был страж - индексатор. Он поднял конечность со сканером, синяя волна пробежала по фигуре девушки.

Она услышала металлический голос:

– Вы отсканированы и проиндексированы. Получите чип.

Вакулятор впрыснул под затылок электронную каплю.

– Можете быть свободной, проиндексированная личность.

Появился еще один страж с ажурным передником на поясе и кокетливой пилоткой на голове.

– Пройдите за мной, проиндексированная личность.

Ана пошла по лестнице, разглядывая золоченую лепнину стен.

Страж остановился возле входа в просторный будуар.

– Приготовьтесь. У вас ровно восемнадцать минут. Когда нажмете на кнопку вызова, я отведу вас на арену.

– Но...

– Через восемнадцать минут я приду за вами.

– Проиндексированная личность, следуйте за мной!

Ана, облаченная в плотно облегающий костюм, щелкнула последней пряжкой на бедре. Натянула ремешки на запястьях, встряхнула кисти рук и слегка ослабила зажимы.

"Спокойно, - приказала она себе.
– Ничего не изменилось. Все, как всегда. Ничего страшного не происходит. Тебя здесь никто не боится. Значит, и тебе некого опасаться".

У самой сцены страж протянул ей крюк, и она зафиксировала кляп на спине.

– Ну, все, лечу!

Она подняла руки над головой. Заскрипела лебедка, трос натянулся, и девушка с факелами в руках взлетела под купол.

Во время представления она никогда не смотрела на публику, потому что приходилось следить за фаерами. В любой момент они могли погаснуть, следовало постоянно менять радугу ореола.

Настроение зрителей она угадывала по дружному стону или восторженным свистам. В этот раз головокружительные кульбиты внутри огненных колец никто не встретил ни вздохом, ни криком.

Она огляделась, поневоле залюбовавшись убранством арены и мраморными ангелами, слетающими с купольной сферы вниз.

Обилие света немного ее огорчило. Яркие бра и люстры снижали эффект, производимый настоящим костром, разведенным в центре арены.

Языки пламени тянулись высоко вверх, и Ана, описывая круги по краю горячего потока, испугалась на миг, что гремучие смеси могут воспламениться.

Она посмотрела вниз и увидела Его.

Дьявол утонул в кожаном просторном кресле, задрав ноги на кривоногий столик, стоящий перед ним. Его пальцы медленно поглаживали трубку кальяна. Внутри лазуритовой колбы пенились пузыри. На брюхе кальяна восседали, обхватив его ногами, хвостатые чудовища. Они окунали раздутые бычьи ноздри внутрь раструба, и бодали рогами стекло.

У ног дьявола разлеглись четыре цербера, лениво следящие за происходящим. Глаза из-под нахмуренных лбов вспыхивали, как догорающая зола.