Том 1. Стихотворения 1904-1916
вернуться

Хлебников Велимир
Шрифт:
III
Какой страстей переворот Дал эту царственность осанки? И бросил странника наряд К ногам задумчивой цыганки…
IV
Цветок семи колоколов На утонченном стебле К моей петлице приколов, Вы повернулися ко мне.

1913

«Гевки, гевки, ветра нету…»*

Гевки, гевки, ветра нету, Да, Оксана, ветра ни! Бросьте, девы, песню спету, Сюда идут легини. Виден Дид (сюда идет), Неразлучен с жесткой славой, Семь уж лет, как он живет, Сей гуцул, с свирепой Мавой. Нет, не сказки. Нет, не бредни, Маву видели намедни: Косу мыла ей река, Возле с нею старика, Мрачно красные уста И овечьим руном, В воде смятой табуном, Улетала борода. Но только, только тихо таю, А почему и как, – не знаю. Она белей, косой пологая, Влеча ужа в своих перстах. Коса желта, морями многая, И рыбья песня на устах. А сзади кожи нет у ней, Она шиповника красней. И красносумрачный мешок Торчит, из мяса и кишок, И спереди, как снег, бела она, И сзади кровь, убийство и война. Ужасный призрак и видение, Улыбки ж нету откровеннее. О, как свирепы эти чары, О <них> учили песни стары. С суровым гиком, вместо дрота, На нас лишь кончится охота, Они бегут с усталым визгом К речной волне, высоким брызгам. На ложе белое упав, Велит смеяться мавий нрав. И мавки эти свою ногу Тогда бьют бешено хлыстом, А после понемногу Начнутся мысли о пустом. В зеркалах смотрят желтой лужи лица, И им глаза подводит жужелица. И как остры и как черны Снега из пепельной зимы! Но кто там, дева или Мава? Когда уйдет, – тогда скажу. Сейчас, солодка, не знаю, право: Сейчас ее не разгляжу. Но, солодушка, взгляни: Час смятенья и тревоги! Все спасайтесь, легини, Пушкари на той дороге. Кудрявым страуса пером Пред нами, хлопцы, не гордитесь. Бегите всякий, кто не хром, Иль в замке темном насидитесь. [Согнулись речки ходари Под сильным топотом отряда. В деревню едут пушкари: Зачем? К кому? И что им надо?]

1913

Мавка*

(Ведьма)
Заметь суровую пастушку: Обвита страусом пера, Не человек и не гора, Ведет гулять младую чушку. И детворы с крылами стая Летит и реет, прилетая. Свеча дрожит, горит огонь, Ее сияние мало. И, как бесовских игрищ конь, Прошло сквозь ноги помело. Сложив с коленями персты, Полуобезьяна, полудух, Глазами грустными потух На половине высоты. Тучна, высока, велика Ведунья, взорами прелестная, То дочь ли Мнишка-поляка Или другая, неизвестная? И книги строки по-латыни В жаровне пляской пескарей, Согнувшись в пламени святыни, Поют: лети на бой скорей! Полна соблазна и бела, Она забыла про белила И твердой ручкой помела Отважно ноги разделила. Она в греховные страницы Вонзила огненное око, По сказкам письменным порока Летает пылкая зарница. Пред ним навсегда треугольник Высоким и темным пятном. Сидит он, как тихий невольник, И думает, скованный сном.

1913

Бех*

Басня
Знай, есть трава, нужна для мазей. Она растет по граням грязей. То есть рассказ о старых князях: Когда груз лет был меньше стар, Здесь билась Русь и сто татар. С вязанкой жалоб и невзгод Пришел на смену новый год. Его помощники в свирели Про дни весенние свистели И щеки толстые надули, И стали круглы, точно дули. Но та земля забыла смех, Лишь в день чумной здесь лебедь несся, И кости бешено кричали: «Бех!», Одеты зеленью из проса, И кости звонко выли: «Да! Мы будем помнить бой всегда!..»

1913

«О черви земляные…»*

О черви земляные, В барвиночном напитке Зажгите водяные Два камня в черной нитке. Темной славы головня, Не пустой и не постылый, Но усталый и остылый, Я сижу. Согрей меня. На утесе моих плеч Пусть лицо не шелохнется, Но пусть рук поющих речь Слуха рук моих коснется. Ведь водою из барвинка Я узнаю, всё узнаю, Надсмеялась ли косынка, Что зима, растаяв с краю.

1913

Настой из барвинка служит для целей ворожеи.

«И смелый товарищ шиповника…»*

И смелый товарищ шиповника, Как камень, блеснул В лукавом слегка разговоре. Не зная разгадки виновника, Я с шумом подвинул свой стул. Стал думать про море. О, разговор невинный и лукавый, Гадалкою разверзнутых страниц Я в глубь смотрел, смущенный и цекавый, В глубь пламенем мерцающих зениц.

1913

«Предтечи! Я сжатое поле!..»*

Предтечи! Я сжатое поле!.. Жнецы в нем ходили с серпами И вестью на воле Меня осудили цепами.

1913

«Мой черный, суровый орел…»*

Мой черный, суровый орел, Кого ты клюешь так жестоко? Ты крылья на воздух простер И гложешь и лижешь кого-то. Труп брата клюю я в пыли, Быть мертвым орлану отрада, И буду клевать до зари, А тризна товарищу рада. И пусть веет мертвечиною Мой прямой широкий клюв, – Пусть за звездною пучиною Смотрит, в разум заглянув. Но несется пусть «спасибо» Мне за братскую услугу, Он проклекчет, верю, ибо Верит родственному другу.

1913

Мрачное*

Когда себе я надоем, Я брошусь в солнце золотое, Крыло шумящее од ем, Порок смешаю и святое. Я умер, я умер, и хлынула кровь По латам широким потоком. Очнулся я иначе, вновь Окинув вас воина оком.

<1913>

«Я вам внимаю, мои дети…»*

Я вам внимаю, мои дети, Воссев на отческий престол. Душ скольких мне услышать Нети Позволит подданных глагол?

1913