– Депрессивность?

– Многие из художников проходят. Кто-то выходит, кто-то остается там.

– Где там?

– В себе… Такая чернота – следствие невозможности честно ответить самому себе на вопросы, которые не можешь сам себе не задать. Я понятно выразилась или занесло?

– Понятно.

Тревога колет ознобом. Как бы мне не было на самом деле, пусть лучше ему счастливо живется с Гектором , чем затяжная депрессия. Сара продолжает.

– Пока не ответишь на эти вопросы, покоя не будет. А как отвечать – не знаешь. И ведь условие, спрашивать совета ни у кого нельзя, - только сам. Только самому найти единственный честный ответ, помогающий выйти. Брайан, извини, несу бред. Предупреждала же…

Но мне интересно, что она говорит, успокаиваю. Продолжает.

– Второй момент - прощение. Надо хотя бы попробовать простить. Хотя бы попробовать… Иначе следующая фототема «Ад».

Ее взгляд – в точку. У Сары была несчастная любовь? Неважно, не мое дело. Перевожу разговор.

– А почему Питтсбург?

Она встает, вытягивается вверх.

– Потому что я остаюсь здесь и потому что я больше не фотографирую.

– В Питтсе? Бросаешь свое дело?

– Так надо. Необходимый для меня выбор. Уже квартиру сняла.

– Финиш творчеству?

– Финиш? Нет, Брайан, хочу, чтобы после был старт. Продолжать через силу – финиш. Не одно дело, ни одно отношение не стоит лжи самому себе.

– А работы?

– Что-то в галереях. Часть передам в музей. Некоторые оставлю себе, много продам. Неважно. Они все под идентификационными номерами внутри меня. Захочу – восстановлю.

– Продашь.

Мне надо сделать паузу перед следующими словами

– Я хочу…

Она перебивает:

– Знаю, что… Забирай ее. Подарок.

– Но…

– Без «но». Это не моя фантазия , а ваши настоящие отношения. Она должна быть у тебя.

– Спасибо...

– Спасибо тебе за компанию. Пора…

– Если что, звони…

– ОК. Питтс – город маленький…

2008 год. Ночь.

Мокрые обнаженные тела переплетаются в замысловатом орнаменте, языки сталкиваются и расходится только для нового нападения. Взгляд - в взгляд.

Он приподнимается на руках над раскинутым телом, а потом снова падает, накрывая его как гигантская птица Рух. Руки-крылья в стороны, прижимает собой, накрывая… укрывая…

– Хочу… Трахни…

– Шшшшшшшшш

Тихое змеиное…Но не страшно.

– Сейчас кончу…

– Потерпи. Покажу тебе то, что не успел...

– Не могу…

– Хорошо. Прелюдия.

Он соскальзывает вниз сразу к паху. Кончиком языка быстро-быстро, мелко-мелко прикасается к головке, потом заглатывает одним движением до мошонки. Отпускает, медленно снизу вверх описывает языком спираль. Целует и начинает двигаться ровно, широко, ритмично. В ответ стон... Взрыв спермы – течение лавы в горло.

– Хорошо? Теперь перейдем к основным процедурам.

Тот, что под ним в голубом свете - фарфорово-белый с горящими глазами.

– Я хочу тебя…

– Подожди. Слушай.

Он садится ему на бедра и начинается фантасмагория. Кончиками пальцев еле касаясь, языком еле задевая, начинает двигаться по телу: волосы, лоб, виски, скулы, нос, рот, подбородок, шея, плечи, грудь, соски… Прикосновения – полет в невесомости, а, кажется режут кожу. Но язык тут же зализывает раны, дыхание растворяет шрамы.

– Не двигайся, расслабься.

Руки, запястья по пульсации вен, ладони, живот, пах, член, мошонка, бедра внутри, бедра снаружи, колени, лодыжки, щиколотки, ступни, пальцы. Под ним уже не стон, - низкое рычание. И мат как молитва. Сам он тоже на зыбкой грани между «удержаться за край» и «прыгнуть в бездну».

– Перевернись…

Плечи, спина… Его кожа светится, пахнет невинностью и похотью. Ягодицы, бедра,снова ягодицы…