Шрифт:
Я налил воду в стакан, подал бригадиру.
Он нехотя выпил.
— Налить ещё?
— Нет, спасибо.
— Чего там! Налью еще…
Тетя улыбнулась.
— Нет, нет, достаточно! — Датико помолчал, потом вдруг обратился ко мне: — Сосойя, посмотри, на кого это там собака лает?
— А пусть себе лает… Если гость — позовет.
Датико помялся. Потом решился:
— Слушай, Сосойя, будь человеком, выйди на минутку, дай поговорить с Кето!
— А я мешаю? Говори при мне! — ответил я и уселся так прочно, что сдвинуть меня с места смогли бы разве только вместе со стулом.
— И это ты называешь уважением младшего к старшему, хозяина — к гостю?! — Бригадир взглянул на меня так, что я понял: не будь здесь тети, он с удовольствием оборвал бы мне уши.
— Какой ты гость? Торчишь здесь каждый божий день!
— Замолчи, Сосойя! — прикрикнула на меня тетя.
— На то я и бригадир, чтобы навещать всех членов своей бригады, — объяснил Датико.
— Вот и прекрасно! Навестил нас, теперь ступай к другим!
— Чего это он грызет меня, Кето? — обратился Датико к тете.
— Говори, Датико, что у тебя за дело?
— А вот что: завтра после полудня наша бригада едет в Мерия… Будем кукурузу мотыжить… Может, отпустишь парня? Как-никак помощник… Понял теперь, почему я пришел? — обернулся бригадир ко мне.
— Понял! — огрызнулся я.
Тетя опять улыбнулась. Потом она встала, подошла к камину, сбросила с кеци [14] жестяной лист, покрытый слоем горячих углей, проверила, испеклось ли мчади, завернула его в полотенце и положила на стол. Затем достала из бочонка головку сыра покрупнее, отжала ее и положила на мчади.
14
Кеци — круглая глиняная сковородка для выпечки мчади — кукурузной лепешки.
Поняв, что тетя готовит мне завтрак в дорогу, Датико улыбнулся.
— Договорились, значит?
— Договорились, — ответила тетя, — а теперь… извини, Датико, дела у меня…
Датико направился к двери. Переступив порог, он обернулся и сказал:
— В полдень соберемся у почты. Придешь туда, Сосойя, ладно? И перестань, ради бога, дуться на меня! Что нам с тобой делить, а? Ну как, помирились?
Я кивнул.
— А трудодень ему я выпишу полный, как всем, — сказал Датико тете.
— Как знаешь.
Бригадир ушел.
Я вышел на двор, взял прислоненную к мушмуле мотыгу, отнес ее к ручейку и опустил обухом в воду. Тетя вынесла из кухни лампу, прикрыла дверь, продела в петлю запора палочку, и мы поднялись ночевать в оду.
Моя тетя — преподавательница грузинского языка. Она самая образованная и красивая женщина в нашем селе. Зовут её Кетеван, Кето, и она как две капли воды похожа на матерь божью Марию, изображенную на нашей иконе (икона эта давно уже хранится в нашем старом сундуке). И поэтому, наверное, никто до сих пор не осмелился признаться тете в любви. Так и ходит она в незамужних девках. Я очень люблю свою тетю и боюсь, чтобы она не вышла замуж. Тетя, видимо, догадывается об этом и потому не спешит с замужеством. Иначе за чем же дело стало?
Я лежу навзничь в своей кровати, и сна ни в одном глазу.
— Тетя, — зову я шепотом.
— Ну?
— Спишь?
— Чего тебе?
— Отчего это Датико-бригадир заладил каждый день ходить к нам?
— А я почем знаю!
— Пусть не ходит!
— Гнать человека из дому, что ли?
— Не знаю… Пусть не ходит… Сидит командует: воду ему принеси, узнай, почему собака лает, пойди туда, пойди сюда… Знаю я, что ему нужно!
Тетя молчит.
— Тетя, сколько тебе лет?
— Да спи ты, чертенок!
— Скажи!
— Ну тридцать пять.
— А почему ты не выходишь замуж?
Тетя не отвечает. Я слышу ее ровное дыхание и жду. Но проходит минута, другая, а она все молчит.
— А, тетя?
— Спи, Сосойя, завтра тебе на работу!
— Почему ты не выходишь замуж?
— Вот пристал! Да не берет меня никто! Не нравится твоя тетя никому!
— Врешь! Ты всем нравишься, и Датико любит тебя!
— А он не нравится тебе. Так?
— Так!
— Ну и отлично. А теперь засни!
Я засыпаю. Я вижу сон: перед нашей сельской церковкой в белом подвенечном платье стоит тетя — стройная, красивая, как божья матерь. У ее ног — на коленях — все мужчины нашего села. Я тоже подхожу к ней, опускаюсь на колени и прошу, умоляю ее не выходить замуж. И тетя соглашается. Она снимает подвенечное платье, обнимает меня, и мы идем домой.
Утром я занимался дома по хозяйству. Потом уложил завтрак в школьную сумку, сбежал к ручейку, взял мотыгу, продел ее черенок сквозь ручку сумки и помчался к почте.