Шрифт:
В один из таких дней, незадолго до Нового Года, когда я пополнял дневник, а Кайман читал очередную главу Трипитаки (он все больше проникался буддизмом), на столе громко затрещал телефон. Звонили из королевской администрации.
Приятный голос сообщил, что монарх с Верховным ламой желают видеть нас с Кайманом завтра, в половине двенадцатого.
— Непременно будем, — ответил я. — Наше почтение его Величеству и Святейшеству. После чего положил трубку.
— Не иначе по поводу предсказаний, — отвлекся от чтения Кайман. — Как думаешь, сбылись?
— Вероятно.
— Хорошо бы, — послюнявил он палец, переворачивая страницу.
Ровно в назначенное время мы прибыли по назначению, где на входе были встречены главой королевской администрации и препровождены в покои.
На этот раз прием состоялся в тронном зале.
Монарх с Верховным ламой сидели на золотом возвышении, подобные истуканам, слева стояли придворные, высокопоставленные военные и священнослужители в парадных одеяниях, а справа иностранные послы в черных смокингах с белыми манишками, а также несколько журналистов.
— Ламы Уваата и Кайман! — торжественно огласил церемониймейстер, брякнув в пол золотым жезлом, вслед за чем с хоров грянул гимн королевства Бутан.
Под его торжественные звуки мы прошли в центр зала, остановились, и, поклонившись земным богам, изобразили почтение на лицах.
Когда отзвучал завершающий аккорд, монарх, чуть качнув головой ворона на короне, обратился к присутствующим с торжественной речью.
Из нее следовало, что за заслуги перед государством я награждаюсь Королевским орденом и почетным титулом «гуру» [201] , а Кайман, за подвижничество в делах религии — включается в ученый Совет при Верховном ламе.
201
Гуру (санскр. — достойный, великий, важный, тяжелый, утвердившийся в истине, непоколебимый, учитель, мастер) в индуизме и буддизме — духовный наставник, учитель. В пенджабском сикхизме — титул главы религиозной общины.
— Лучше бы бабок дал, — прошептал стоящий рядом Кайман. — От них больше пользы.
В этой части он был прав. Но выбирать не приходилось.
Далее состоялся ритуал награждения.
Глава королевской администрации под аплодисменты зала нацепил мне на шею золотой орден на муаровой ленте, а секретарь его Святейшества вручил Кайману свиток с соответствующим указом, скрепленным восковой печатью.
Когда церемония закончилась, и правители страны перешли к другим вопросам, тот же чиновник сопроводил нас в уже известный кабинет, где попросил обождать, предложив прохладительные напитки.
— А вот сейчас будет что-то по существу вопроса, — сказал Кайман, когда тот оставил нас, потягивая из фужера виски со льдом. Мы предпочли его другим. По старой привычке.
Спустя час, когда бутылка и лед ополовинились, в смежной комнате раздались шаги, и в кабинете появились его Величество со Святейшеством.
Мы, естественно, встали.
— Садитесь-садитесь, — милостиво изрек монарх. — Теперь без церемоний. — Кстати, как вам виски?
— Вполне, — качнул головой Кайман. — Божественный напиток.
— Ирландский «Бушмилс», — вздел вверх палец король, после чего налил себе с иерархом, добавив щипчиками льда.
— Чин-чин!
Все подняли бокалы.
— Я прикажу доставить вам ящик, — опорожнив свой, крякнул монарх, закусив фисташкой.
— И я, — вылакав янтарную жидкость, — добавил Верховный лама.
Далее его Величество сообщил, что доведенные по дипломатическим каналам Израилю с Йеменом, мои пророчества помогли их руководству предотвратить трагедии, а Советский союз, получив соответствующую ноту, отправил морскую экспедиция к берегам Гайяны.
— В результате Бутан получил ряд экономических преференций от первых двух стран, — довольно изрек король. — А в случае успеха русской экспедиции королевству гарантируется вознаграждение в размере десяти процентов от стоимости найденных сокровищ.
— Это двести пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, — подумал я. — Не хило. Но вслух ничего не сказал. Имея в виду шкуру неубитого медведя.
Далее его Величество, пребывавший в минорном настроении, предложил всем вместе отобедать, на что мы с Кайманом с удовольствием согласились. Есть за одним столом с царственной особой доводилось немногим.
Трапезная находилась в жилых покоях короля и выглядела довольно солидно.
Небольшой, с гобеленами на стенах зал, зеркальный паркет с золоченой потолочной люстрой, а в центре уже сервированный стол с двумя рядами стульев. За которыми застыл смуглых дворецкий в белых перчатках.
— Прошу вас, — первым занял свое место монарх, Верховный лама, шурша одеждами, уселся справа от него, а мы напротив.
По знаку дворецкого, двое возникших из двери слуг уставили стол блюдами, иерарх благословил пищу, и обедающие стали подкрепляться.