Смех? Чей смех?

Голову пронзила резкая боль, стянувшая виски с набухшими венами, в которых толчками пульсировала кровь. Перед глазами всё поплыло и если бы он судорожно не вцепился в седло, то наверняка упал бы с коня. Кейн натянул поводья, останавливая лошадь, и принялся лихорадочно массировать глаза, пытаясь снять напряжение и перебороть желание избавится от содержимого желудка.

– Чего остановился? Полюбоваться цветочками решил?
– рявкнул было Бэн, но тут заметил, как сильно побледнел Кейн и в замешательстве остановился.
– Ты в норме? Эй, Брустер?!

Костоправ пощёлкал пальцами перед его лицом и Кейн посмотрел на него налитыми кровью глазами. Некоторое время он словно не понимал, где находится и кто перед ним, но потом его взгляд прояснился и он хотел было ответить, но закашлялся и просто замахал рукой, давая понять, что всё нормально. Бэн немного помешкал, потом пожал плечами и направился дальше, а Кейн ещё немного постоял, унимая бешено бьющееся сердце.

Что это, бездна его поглоти, было?!

Он только что чуть не шлёпнулся в обморок на потеху Костоправу! И самое главное, без видимых на то причин!

"Может, это всё из-за усталости? Всё-таки я в седле уже не один час. Неужели возраст всё же берёт своё?
– он неуверенно покосился на своего коня и тут же потряс головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Да нет, бред какой-то. Какая, в бездну, усталость, если я в порту ежедневно таскал тяжеленные грузы? У меня просто голова закружилась, ничего особенного. Забудь."

Кейн ещё раз помассировал переносицу и поднял взгляд. Оказалось, что он так крепко задумался, что не заметил, как они проехали лес. Теперь им был виден город, широко раскинувшийся в обе стороны. Кейн вспомнил, что когда они смотрели на него сверху, он казался тенью огромного орла, величественно распахнувшего свои крылья и затмившего собой солнце. Тогда ему подумалось, что этот город так гордо стоит среди цветущих лугов, что он даже уверился, что живущие в нём люди ни за что не покинут свой райский уголок, даже если им предложить мешок золота. Теперь же он с неохотой сменил своё мнение.

Уже отсюда можно было различить полуразрушенные строения и пустующие дома, наблюдающие за ними безмолвным взглядом тёмных окон с остатками бычьего пузыря, колыхающегося на ветру. Местами над городом поднимались столбы чёрного дыма и создавалось впечатление, будто город горит. Для полноты картины не хватает только грохота выстрелов и криков умирающих.

"Свети в небесах солнце, всё бы выглядело не так мрачно," - подумал Кейн.

– Не так всё радужно, как казалось на первый взгляд, а, Брустер?
– Бэн придержал лошадь и поравнялся с ним.

Он был вынужден согласится:

– Да, не так. Твоя правда.

– Знаешь, я теперь думаю, что у нас вполне может что-нибудь да выгорит здесь и мы выгоним отсюда твоих вшивых соплеменников.

– Кстати да!
– вспомнил Кейн, - Когда прибудем в город, веди себя потише и не зарывайся, а то получишь пулю в лоб.

– Интересно, и кто мне её туда вгонит?
– лицо Бэна побагровело, а рука как бы невзначай легла на рукоять топора и сжала её.
– Уж не ты ли?

– Нет, не я.
– Кейн кивнул в сторону приближающегося города.
– Но это с радостью сделают мои "вшивые соплеменники". Что, не веришь? Тогда позволь спросить тебя, что ты знаешь о законе Тнилка?

После некоторого раздумья Бэн отрицательно покачал головой.

– Понятия не имею что это за дерьмо.

– Не против, если я тебя просвещу?

– Валяй. Мне даже стало интересно.

Кейн хмыкнул и начал рассказывать, освежая в памяти события давно ушедших дней:

– Во время первой волны колонизации люди кинулись осваивать земли. И каждый стремился отхапать себе кусок побольше да пожирнее. Не знаю, как в других местах, но на Винтаде появился некий Дувтси Тнилк. Он встал посреди плодородного поля и объявил, что отныне это его земля, а границы этих земель будут там, докуда долетает болт его арбалета. Хотя некоторые говорят, что это был не арбалет, а лук, но в принципе не важно. Суть в том, что после этого он и его сыновья методично отстреливали всех, кто нарушал их "границу". Новости об этом быстро разлетелись и люди взяли с него пример - с тех пор границы земель заканчивались там, докуда мог дострелить владелец земли. Позже арбалеты и луки сменили на аркебузы и мушкеты, а закон о границе был назван законом Дувтси Тнилка. Этот закон поначалу учитывали и в городах. Присмотрись.
– Кейн вытянул руку, указывая на Винтру.
– Видишь, какое расстояние между домами? Когда начали строить города и деревни, то дома ставили довольно далеко друг от друга. А землю под пашню делили просто - давали в руки самый лучший мушкет, на выбранное тобой расстояние - которое при этом не могло быть меньше тридцати ярдов - ставили пугало в человеческий рост, и всё. Попал - земля до этого места твоя, не попал - вторая попытка давалась не раньше, чем через год. А в это время ты мог обрабатывать городские поля, уплачивая все положенные налоги. Не попал во второй раз, можешь попытаться и в третий ещё спустя год, но если промахнёшься, то попыток больше не будет. И даже больше - незадачливый стрелок изгонялся, опозоренный. Слабаки, как говорится, не нужны никому, - Кейн криво усмехнулся.
– Поэтому немногие рисковали, предпочитая оставаться на казённой земле. Плюс был в том, что после первой проваленной попытки вторую и третью можно предпринять спустя хоть тридцать лет, хоть вообще в глубокой старости. Но земля не передавалась по наследству - потомкам, претендующим на неё, следовало подтвердить своё право, попав в цель также, как и предыдущий владелец. Причём расстояние можно было и сократить. Естественно, у аристократии в этом плане было больше привилегий - им разрешалось выбрать стрелка, который бы представлял их. К тому же, с них не часто просили подтверждения при передаче наследных земель. Так что у средних фермеров и тех, кто стал богачами и аристократами этого общества, закон работал как положено, привилегированно. Для горожан же, со временем, закон Тнилка стал формальным и "дальность полета" стала условной величиной, традицией. Кстати, стрелком могла быть и женщина, это не запрещалось.

В горле у Кейна пересохло, он достал из седельной сумки флягу и сделал несколько глотков. Бэн внимательно слушал его, задумчиво склонив голову набок. Напившись, Кейн рыгнул, а потом ткнул пальцем в крышу возвышающегося над городом здания.

– Видишь ту громадину? Скорее всего это Дом Собраний. Такие дома у нас стояли в каждом городе или деревне. Там вершился суд, проходили совещания, гуляли на праздниках, справлялись свадьбы.
– Кейн ехал, покачиваясь в седле и улыбаясь своим воспоминаниям.
– В общем, много чего. В том числе там хранился самый лучший мушкет, который и выдавали, когда требовалось применить закон Тнилка. Естественно, он был больше предметом традиции, который использовали для общественно значимых и торжественных мероприятий, а так допускалось своё оружие. А "мушкет Тнилка" считался своего рода общим, каждый мог назвать его "своим" и попросить совершить выстрел именно из него. Особенно удобно, когда ты не имеешь собственного оружия.

– Велика затея - дать мушкет тому, кто и стрелять-то не умеет.
– Бэн презрительно скривился.
– Это как дать кузнецу краски вместо молота и велеть расписать храм. Тоже мне, справедливость.

– О, Элдор, ты ошибаешься, - последнее слово он произнёс довольно щурясь и протяжно растягивая, а губы изогнулись в довольной улыбке от уха до уха. Бэну он напомнил кота, объевшегося кошачьей травы. Ни тот ни другой даже не обратили внимания на то, что Кейн впервые назвал Костоправа первым именем.
– Практически каждый винтадец, будь он земледельцем или рифмоплетом, обязан был иметь у себя хотя бы самый захудалый мушкет - ну или на худой конец арбалет или лук - и уметь стрелять из него. Неписанный закон этих земель. Ведь при колонизации были свои жесткие законы, поэтому все вооружались, готовые в любой момент сами себя защитить. И кстати, ты мог не знать о Дувтси Тнилке, но вот об отрядах винтадских стрелков слышал наверняка.