— Слишком много вопросов на сегодня.

— Но ведь ты не желаешь мне сам рассказывать.

— Я говорил тебе, что Мика влюбился. Он женился второй раз на женщине, которую встретил в Огайо. Он весьма доволен и хочет жить там, где ее дом, поэтому он подарил мне Солитьюд.

Она прикрыла глаза рукой, чтобы осознать то, что только что услышала.

— А Мика знает о… — она махнула рукой в сторону развалин.

— Да. Он первым обнаружил это.

— Бедный Мика, — сказала она с подлинным сочувствием в голосе, зная, насколько ужасно было для него видеть Солитьюд в таком разорении. — А как же Джексон?

Губы Брэма дрогнули.

— Он пока не вернулся домой. Мы ничего… не знаем о нем. Некоторое время здесь был сторож, но потом он состарился и переселился к своей дочери.

Она вздохнула.

— Так много изменилось — в твоем доме, в твоей семье. Трудно поверить, что это не страшный сон, а реальность.

— Страшный сон, который стал реальностью, — поправил Брэм, глядя ей в глаза. — С нами много всего произошло с тех пор, как ты уехала. Если бы ты осталась, то хоть как-нибудь помогла бы. Это случилось потому, что Солитьюд пустовал, а если бы ты жила здесь, я бы нанял сторожа и охранников для тебя. Люди, которых мы просили позаботиться о доме, рано или поздно уходили воевать.

Она сжала губы.

— Ты не можешь винить меня во всех своих несчастьях.

— Могу.

Она вздрогнула, услышав в его голосе откровенную злость.

— Если бы ты была здесь, сторож и охранники никуда бы не делись. Люди, которые это сделали, быстро унесли бы отсюда ноги, если бы Солитьюд был обитаем.

— Но они бы и со мной могли обойтись не менее гнусно!

Он посмотрел на Маргариту так, словно эта идея раньше ему не приходила в голову.

— Мне кажется, что ты должен за все это упрекать только себя, — сказала она страстно. — И повстанцев, которые вели себя, как дикари.

— Армия Конфедерации ничего не могла с этим поделать. Все было разорено группой фанатиков под руководством Эзры Бина.

— Бина? — тихо переспросила она, силясь вспомнить кажущееся ей знакомым имя.

— Микиного тестя, — он вытащил очередной сундук из фургона и понес его в амбар. — Ты должна была остаться, Маргарита, должна была.

Маргарита прикрыла глаза, вслушиваясь в звук его шагов, и дурнота вновь начала подступать к ее горлу. В конце концов она узнала достаточно всего, чтобы очередной раз прийти к выводу, что была права, оставив Брэма и вернувшись во Францию. Ее обожаемый Джеффри не выжил бы здесь, без медицинской помощи. А если бы она была одна… Она вздрогнула, ее решение окрепло. Она правильно сделала, что вернулась во Францию.

Но как она могла объяснить ему свою правоту?

Некоторое время они распаковывали вещи, затем появился другой фургон, груженный мешками с зерном и строительными материалами, в нем ехали Кейси и остальные мужчины.

Фургон остановился рядом с Брэмом.

— Куда ты хотел все это деть? В амбар?

Он проследил за взглядом Кейси. Маргарита вошла внутрь уже минут десять назад, ей было явно не по себе от того, что придется жить в полуразрушенном сооружении. Брэм не собирался ее успокаивать и обещать, что скоро все изменится. Примерно через год дом будет перестроен. Она должна понять, что в жизни постоянно приходится чем-то жертвовать.

Но в тот момент, когда он собирался сделать нужные распоряжения для Кейси, он вдруг передумал. У него с женой не все ладно, но не нужно впутывать ее в свою работу.

— Сложите все это у амбара.

— Снаружи?

— Погода вполне сносная. Это может так полежать, пока не будет построен навес. Я уже все перетащил, кроме сундуков, оставшихся внутри. — Брэм направился к фургону, набитому золотом Союза.

Кейси пожал плечами.

— Отлично. Я позабочусь об этом.

— Нет, — сказал Брэм. Он решил позволить Кейси все-таки дотронуться до богатства, поиграть с ним и разоблачить себя, если он виновен. Но внезапно он ощутил усталость от мыслей о том, каковы могут быть последствия всех этих игр.

— Нет, Эриксон и Джеймс вытащат их. Другие могут разгрузить этот фургон и установить палатку, где вы будете спать. Кейси, ты мне нужен. Мы должны вернуться в Кейлсборо и договориться с рабочими.

Если Кейси и разозлили подобные распоряжения, то он не подал виду.

— Отлично. Я пойду оседлаю лошадей.

На протяжении всего времени, которое они провели вместе, Брэм пытался понять, изменилось ли что-нибудь в поведении Кейси, но тот вел себя как всегда, интересовался, как обычно, женщинами, оружием и лошадьми.

В городе они ходили по различным магазинам, салунам и пансионам, договариваясь насчет работ в Солитьюде.

— Сэр!

Брэм уже собирался покинуть постоялый двор, оставив рукописное объявление на специальной доске.

Толстый низкорослый человек, подошедший к нему, тяжело опирался на костыль.

— Мистер Сент-Чарльз?

Тон вопрошавшего был настолько неуверенным, что Брэм стал его внимательно разглядывать.

— Льюис?

Старик улыбнулся.

— Да, сэр. Вы наняли меня и моего племянника Чарли сторожить Солитьюд во время войны.