Брэм пожал ему руку.

— Рад вас видеть.

Льюис кивнул.

— Удивительно, что вы еще говорите со мной после того, что случилось в Солитьюде. — Его глаза зажглись подозрением. — Мне так жаль, сэр. Так жаль. Чарли сбежал, а я постарался остаться, но однажды пришли эти дезертиры и разрушили… — Он откашлялся. — Я благодарю Бога за то, что там никто не жил в этот момент. Это было ужасно. Ужасно.

Брэм почувствовал себя неловко. Он настаивал на том, что, живи там Маргарита, Солитьюд остался бы цел. Теперь он вынужден был согласиться, что для нее безопаснее было уехать во Францию.

Безопасней.

Прежде чем он смог продолжить свои размышления, Льюис вытащил маленький помятый кусок бумаги из кармана.

— Это принесли для вас утром. От кого-то из Огайо.

Брэм взял телеграмму, развернул ее и прочитал.

«Встретимся на семейном кладбище.

Сегодня в семь часов вечера. Мика».

— Что-нибудь не так, мистер Сент-Чарльз?

Брэм в задумчивости покачал головой.

— Нет, Льюис. Спасибо.

Остаток дня он провел в поисках рабочих, которые могли бы помочь восстановить Солитьюд, но мысли его постоянно крутились вокруг телеграммы.

Хотя на улицах было много людей, ищущих работу, Брэму потребовалось достаточное количество времени, чтобы собрать бригаду. К вечеру он опросил трех строителей и несколько дюжин рабочих.

— Мне понравилось у тебя, Брэм.

Краткое замечание Кейси заставило Брэма почувствовать себя низким и подлым. Эти слова значили бы что-то, если бы их произнес друг, а не предатель.

Он не знал, как ответить на это, и пробормотал:

— Я все восстановлю.

— Со временем.

— Это время пройдет быстро — по сравнению с тем, как я жил последние несколько лет. Я устал от лжи, Кейси. Устал от того, что изображаю ветерана Конфедерации, в то время как я связан с секретной службой. Если бы я знал, что я делаю, я бы хотел, чтобы мои дела были правыми.

Кейси пристально посмотрел на него.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Он вытащил из кармана огрызок сигары. Затянувшись, он остановил свою лошадь и разрешил ей отдышаться на вершине холма.

Брэм последовал его примеру, зная, что ни одно животное как следует не отдохнуло за последние несколько дней. Война и лошадей сделала изможденными и больными.

— Ты знаешь, я всегда хотел жить в подобном месте, — сказал Кейси, указывая на долину, раскинувшуюся внизу.

— А какая у тебя была ферма в Индиане?

— Крошечный клочок земли, с одной стороны огороженный забором, с другой — прижатый соседским участком.

— Ты можешь вернуться, ты знаешь это, — сказал Брэм. — Когда мы закончим наше последнее задание для Шеффилда, — ночные тени сгустились, и он уже не мог различить выражение лица своего друга, но услышал внезапный ностальгический оттенок в его голосе.

— Да нет. Там уже нет для меня места, — ответил Кейси. — Война меня научила одной вещи. Вокруг нас огромный мир, а двадцать акров земли слишком малы для одного человека.

— Что ты будешь делать?

Кейси хмыкнул.

— Я немного побуду здесь, помогу тебе восстановить твой дом. Затем я отправлюсь путешествовать. Поеду на запад.

Эти слова не мог сказать человек, рассчитывавший вернуть золото, которое он когда-то украл. Но Брэм не доверял уже никому.

— Поехали, — предложил Кейси, пришпоривая лошадь.

Брэм проводил Кейси к палатке, которую поставили на дальнем конце двора.

— Почему ты не зайдешь и не выпьешь с нами, прежде чем отправляться в амбар? — предложил Кейси после того, как они привязали своих лошадей вместе с другими под большим дубом.

Брэм взглянул на амбар, думая о своей жене. Интересно, чем она там занималась, пока его не было? Затем он последовал совету Кейси. Пожалуй, только на минутку. Он направился внутрь, заметив про себя, что жизнь не очень-то изменилась. Он мог по-прежнему проводить время с ребятами, одновременно занимаясь своими собственными делами.

Войдя в палатку, он увидел остальных мужчин, ждущих его и Кейси. Последний тут же уселся на койку, вытащил какую-то снедь из своего сундука и начал открывать бочонок с каким-то напитком. Эриксон, Уилкинс и Джеймс играли в карты на другой койке, но, казалось, они не очень-то следили за игрой.

— Ну? — спросил Брэм, беря бутылку, которую Уилкинс протянул ему. Виски в ней осталось на три дюйма, и он отхлебнул немного. — Как тут шли дела, пока нас не было?

Первым заговорил Эриксон.

— Мы выгрузили вещи, как ты просил. — Он покачал головой. — Святой Моисей! Что твоя жена положила в эти сундуки? Они стучали и гремели, как полупустой магазин, но весили при этом пару сотен фунтов каждый.

Брэм не отвечал.

— Хватит об этом, боюсь, что у нас есть нечто более важное для обсуждения.