Босики жили на Зубовском бульваре около станции метро "Парк Культуры". Приняли они меня очень хорошо. В доме чувствовался достаток. Отец Леши - Леонтий Яковлевич Босик, педиатр пользовался в Москве большой популярностью. В их доме я впервые увидел телевизор. Передачи шли только 2–3 часа в день. В моем доме телевизор появился лишь в 1956 году.

На следующий день я поехал на Малую Бронную улицу, где в доме № 20А жили папины сестры (мои тетки) Саша и Лида. Сына тети Лиды тогда в Москве не было, и они пригласили меня пожить в его комнате. Так решился вопрос с моим жильем в Москве на первое время. С едой в Москве были большие трудности. Продукты продавались в магазинах по карточкам, в весьма ограниченном количестве. На рынках они стоили огромных денег, поэтому, живя на Бронной, мне приходилось самому приобретать и готовить какую-то немудреную пищу. Помогало то, что в ремесленном училище учеников кормили один или два раза в день (сколько раз, точно не помню) и еще выдавали продуктовые карточки для рабочих. В Москве карточки подразделялись по категориям людей – для рабочих – им выдавали больше всего продуктов, для служащих – им поменьше и для иждивенцев (не работающих людей и детей) –меньше всех. По вечерам я обычно пил чай с тетей Сашей и беседовал на разные темы. Очень сейчас ругаю себя, что не расспрашивал ее о семье Левицких, их жизни до революции.

Вторым вопросом, который я решал по приезде в Москву, было устройство на учебу в ремесленное училище. Проблем с этим у меня не возникло, так как имелось официальное направление на учебу. Меня определили по месту жительства в ремесленное училище №4, которое находилось на Извозной (Студенческой) улице, недалеко от Дорогомиловского рынка и Киевского вокзала. Училище готовило слесарей и токарей. Нас быстро научили элементарным приемам работы, и мы стали изготовлять корпуса снарядов для полевых минометов.

Из числа ребят, которые приехали в Москву вместе со мной из интерната, большинство не пошло учиться и работать в ремесленные училища – это считалось не престижно. С помощью родителей они устроились в техникумы, в школы либо еще куда-то. Поскольку у меня не было родителей в Москве, мне пришлось идти в ремесленное училище. Но не бывает худа без добра. Благодаря тому, что я попал в систему трудовых резервов, в которую входили ремесленные училища, я избежал призыва и службы в армии. Некоторых из моих ровесников призвали и они даже участвовали в боевых действиях против Германии, и, особенно, против Японии. Еще учеба в ремесленном училище дала мне, в восьмидесятых годах, возможность получить статус "Труженик тыла во время Великой Отечественной войны". Впоследствии этот статус дал мне ряд материальных льгот и вознаграждений.

Третий вопрос, которым пришлось мне заниматься, это прописка в Москве и освобождение наших комнат. В апреле 1943 года мне еще не исполнилось 16 лет и, соответственно, отсутствовал паспорт, но прописку (регистрацию) в Москве требовалось иметь. В домоуправлении мне дали справку, что я родился и жил в доме №7 по Большому Могильцевскому переулку, а в милиции поставили штамп о прописке на моем свидетельстве о рождении. Это свидетельство цело, и я берегу его как реликвию.

Если с моей пропиской в Москве все получилось просто, то с переездом от теток в свои комнаты дело оказалось труднее. За две комнаты, в которых жили бабушка, тетя Таня и Галя, после их отъезда из Москвы в Скопин в августе 1941 года, никто не платил. За другие две, в которых мы жили с мамой, она регулярно присылала деньги тете Лиде и она за эти комнаты платила. У домоуправления в связи с неоплатой двух комнат появилось право заселить их другими жильцами. Очевидно, было решено вещи из этих комнат перенести в комнаты, за которые мама платила. При переноске вещей, включая мебель, выяснилось, что они все влезают в одну комнату и даже остается место. Тогда вещи из первой, нашей с мамой комнаты (за которую все было оплачено), втиснули во вторую, уже набитую вещами бабушки и тети Тани. В результате, освободилась еще одна комната, в которую поселили женщину с маленькой дочкой, они раньше жили во флигеле нашего дома. В комнаты, которые раньше занимали бабушка с дедушкой и тетя Таня с Галей, поселили семью Дяденко.

Эта семья состояла из пяти человек. Глава семьи, Иван Игнатьевич, работал начальником военного пошивочного ателье. Его жена, Екатерина Ивановна, нигде не работала и занималась детьми и домашним хозяйством. Детей было трое. Служебное положение Ивана Игнатьевича позволяло им жить в те трудные времена безбедно. Продукты привозили им ящиками. Они приобретали предметы искусства (картины, скульптуры, посуду) хотя сами высокой культурой не отличались. Прожили мы вместе с ними пять лет, потом он получил отдельную квартиру.

Для того чтобы освободить наши две комнаты, в одной из которых составили все вещи, а во второй жила женщина с дочкой, я стал ходить в домоуправление с просьбой переселить эту женщину в другое место, при этом показывал квитанции о квартплате за 1942 – 43 годы. Очевидно, я не производил должного впечатления на домоуправа Захарову, и она отделывалась пустыми обещаниями. Эту проблему помог мне решить политрук ремесленного училища, что для меня явилось полной неожиданностью. Во время войны во многих организациях ввели должности политруков. На эти должности назначали, в основном, раненых армейских командиров. Такой политрук работал и в училище, в котором я учился. Имя его я сейчас не могу вспомнить, но именно он помог мне в трудном деле освобождения комнат.

В обязанности политруков входило проведение задушевных бесед с членами коллектива для того, чтобы выяснить "настроение масс". Такую беседу однажды политрук ремесленного училища провел со мной, и я рассказал ему о своих проблемах. Он решил мне помочь и действительно помог. Не знаю, куда он обратился, наверное, в райком партии, но через несколько недель он вдруг мне говорит: "Можешь идти в домоуправление и получить ключи от своей комнаты". Радости моей не было пределов. На следующий день я помчался в домоуправление и мне без проволочки отдали ключи. Женщину, которая там жила, переселили на ее прежнее место во флигель нашего дома.

В очередной выходной я отправился осваивать свое жилище. Прежде всего, познакомился с соседями: семьей Дяденко и одинокими женщинами – Елизаветой Петровной и Евдокией Петровной. Последние давно уже жили в нашем доме и знали меня. Екатерина Ивановна Дяденко – крупная, красивая –встретила меня приветливо. Первая наша комната была пуста. Открывать вторую комнату пришла домоуправ, так как она была опечатана. Когда ее открыли, я пришел в ужас. Она была до потолка заставлена, и войти в нее было нельзя – все вещи, вещи, вещи. Я постепенно стал разбирать их и, прежде всего, организовал себе жизнь в первой комнате – вынес диван, стол, стулья, шкаф, посуду, носильные вещи и т.д.