Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы вышли на улицу. Ярко светила луна. Мороз хватал за уши. Шли молча — каждый думал о своем. У двоих из нас были жены, и встреча у Проничкиных навеяла мысли о доме, о семье.

Спустившись с горки, мы оказались на вершине огромного сугроба, припорошенного рыхлым снегом. Внизу, у заснеженного причала, чернели силуэты эсминцев. Несколько моряков что-то сгружали с автомашины.

— Хорошо бы, с этой горы на лыжах, — нарушил молчание Никольский.

— Можно и без лыж обойтись, — отозвался Гончаров и, плюхнувшись в снег, заскользил на спине вниз.

По проложенному штурманом «фарватеру» спустились и мы с Никольским. Отряхивая на ходу снег, вышли к причалу. Здесь заканчивалась погрузка глубинных бомб — утром снова в море...

Прошло две недели февраля. Враг продолжал стягивать на Север подводные лодки. После гибели «Деятельного» и серьезного повреждения «Разъяренного» основная тяжесть противолодочной борьбы легла на плечи 2–го и 3–го дивизионов эсминцев и кораблей охраны водного района (включая тральщики). Последним было трудней, чем нам: малым кораблям в большей степени были опасны свирепые шторм и обледенение. Вопреки всяким нормам мореходности их часто посылали с нами в море. А что было делать? Битва на морских путях сообщения приобретала все более ожесточенный характер.

3 февраля крупный конвой «IW-64» вышел из Клайда (Англия) в наши северные порты. В точку, где беломорская группа судов отделялась от мурманской, прибыли эсминцы «Живучий», «Жесткий», «Урицкий», «Карл Либкнехт» и десять кораблей охраны водного района. Наша задача — эскортировать 15 союзных транспортов и танкеров на переходе в Белое море. Было известно, что по маршруту перехода немцы развернули несколько завес подводных лодок, а кораблей охранения в этот раз было меньше, чем охраняемых судов. Командир 2–го дивизиона капитан 2–го ранга Козлов решил усилить сторону конвоя, обращенную к берегу, — оттуда чаще всего нападали гитлеровцы. В этом был известный риск, но другого выхода не оставалось. И расчет оказался верным — два раза нас атаковывали лодки, и оба раза — со стороны берега. Им, конечно, не удалось проникнуть внутрь охранения. В обоих случаях гитлеровцы были обнаружены вовремя и отогнаны от конвоя. Все корабли конвоя прибыли к месту назначения благополучно.

Мурманской группе судов, охраняемой британскими кораблями, противодействовали не меньшие силы немцев. Здесь, к сожалению, не обошлось без потерь. 13 февраля в 4 часа утра в районе Сеть–Наволок немецкая подводная лодка торпедировала корвет «Денбай Кастл». На следующий день у входа в Кольский залив немцы повредили танкер «Норфиел» и транспорт «Хорейс Грей», шедшие из Белого моря в Мурманск для формирования обратного конвоя.

А через три дня, 17 февраля, мы получили задание сопровождать союзный конвой «RA-64», следовавший из Мурманска в Англию. Кроме «Живучего» в составе эскорта вышел «Жесткий», а также несколько кораблей ОВРа и торпедных катеров.

Уже через два часа после выхода конвоя из залива немецкие лодки стали «заявлять» о себе. В динамике то и дело слышались донесения о подводных контактах. Загремели взрывы глубинных бомб.

Объявлена боевая тревога. Уже несколько часов мы мерзнем на открытых боевых постах, а отбоя все нет. Благо, немного спасают шерстяные подшлемники. Вон у «эрликонов» справа от меня растирает замерзшие руки комсорг Гаврилов. Лицо скрыто подшлемником, но я вижу его улыбающиеся глаза: ничего, мол, зенитчики не подведут. Хороший у нас комсорг, отличный специалист...

Мысли прерывает голос в динамике: «По пеленгу... в дистанции 30 кабельтовых от Кильдина торпедирован британский корвет «Ларк». С «Жесткого» от комдива получено радио: «Идем к торпедированному кораблю. Приготовиться к буксировке». Ворочаем в сторону корвета. Не проходит и часа, как новое донесение: «По пеленгу... в дистанции 13 миль от Кильдина торпедирован американский транспорт». Получаем от флагмана новое приказание — оказать помощь транспорту. (Фашисты не унимались. В тот же день вечером севернее Териберки погиб от немецкой торпеды британский корвет «Блю–Бел».)

Североморцы делали все возможное, чтобы оказать помощь союзным морякам. Эсминец «Жесткий», взяв на буксир торпедированный корвет «Ларк», повел его в Кольский залив. Посредине пути случилось непредвиденное — буксирный трос лопнул и намотался на гребной винт. «Жесткий» лишился хода. Вокруг сновали гитлеровские подводные лодки, и корабли оказались в большой опасности.

Но благодаря мужеству и самоотверженности сигнальщика Вячеслава Лимарова, беды не произошло. Сменившийся с вахты краснофлотец находился на юте в тот момент, когда оборвался буксир. Поняв, что трос намотался на винт, Вячеслав мгновенно сбросил с себя верхнюю одежду, нырнул на трехметровую глубину и стал освобождать винт. Рядом взрывались глубинные бомбы, в любой момент сигнальщик мог погибнуть, но он не думал об опасности. Трижды нырял моряк в ледяную воду, пока не распутал трос. Уже через 15 минут корабль дал ход и продолжал выполнять свою задачу.

Английский фрегат был благополучно отбуксирован в порт.

Многих моряков спасли тогда «морские охотники» и торпедные катера. Особенно четко действовал экипаж катера «МО-434». Это отметили и наши союзники. В радиограмме командующего британским флотом адмирала Мура, направленной адмиралу Головко, говорилось: «Желаю выразить свою благодарность за быстроту действий личного состава Вашего охотника при спасении наших людей, выброшенных взрывом за борт, когда был торпедирован британский корвет «Ларк» [85] .