Спасенные члены экипажа «Деятельного» рассказали о драматических событиях, развернувшихся той ночью на их корабле.

В 20 часов 30 минут радиометрист Крайнов обнаружил радиолокатором малую цель справа со стороны берега. Импульс был размытый, нечеткий. Иногда он вовсе исчезал, скрываемый гребнями волн. Когда на экране вновь появился небольшой «зайчик», старшина обратил внимание, что он стал чуть ближе к кораблю, и доложил на мостик:

— Справа 30, дистанция 28 кабельтовых, малая цель идет на сближение!

Вахтенный офицер старший лейтенант М. Ф. Турланов объявил боевую тревогу. На мостик вбежал командир корабля капитан–лейтенант К. А. Кравченко, месяц назад сменивший на этом посту П. М. Гончара [79] . Прежде он был старпомом на эсминце «Жесткий».

Намерения врага командиру были ясны; решив преградить субмарине путь к транспортам, он сразу скомандовал:

— Полный ход, право руль!

Когда расстояние до цели сократилось, в фосфоресцирующем буруне с мостика опознали лодку, шедшую на погружение. Эсминец устремился к буруну, но лодка уже ушла на глубину. Вслед ей полетели бомбы. Пока минеры готовили новую серию глубинных бомб, корабль разворачивался на обратный курс для повторной атаки. Когда эсминец уже заканчивал циркуляцию, в корме раздался взрыв. Случилось это в 20 часов 55 минут. Корабль вздрогнул, осел на корму и потерял ход. Через несколько секунд последовал второй взрыв по силе чуть меньше первого — это взорвались глубинные бомбы, скатившиеся за борт [80] .

Кравченко приказал осмотреться и доложить о повреждениях. Ют на телефонный вызов не отвечал. Молчали и оба машинных отделения. От сильного сотрясения корпуса нарушилась радиосвязь.

— Акустикам произвести поиск целей, радиометристам осмотреть горизонт! — распорядился командир.

Минут через пять после взрыва на мостик доложили из первой (носовой) машины:

— Вторую машину заливает водой, у меня все в порядке!

Но на приказание командира дать исправной машине средний ход вперед последовал доклад:

— Машина работает «вразнос».

Это означало, что оторваны винты.

Положение сложилось тяжелое, необходимо было немедленно доложить о случившемся командиру конвоя, но рация не работала... Спокойным голосом Кравченко отдал приказание на «эрликоны» — стрелять вверх трассирующими.

Через несколько минут доложили, что исправлен передатчик УКВ. Кравченко передал в эфир:

— Я торпедирован. Обе машины затоплены, медленно погружаюсь. Имею крен на правый борт. Стараюсь его выровнять. Принимаю меры к спасению корабля.

Ответа не было — приемник так и не удалось отремонтировать. Доложив флагману обстановку, Кравченко оставил на мостике старпома, а сам спустился вниз осмотреть повреждения.

Вскоре к Мачинскому подошли шифровальщик Карманов и писарь Нешитов, оба коммунисты. Их волновал вопрос — как быть с корабельными документами. Нельзя допустить, чтобы они попали в руки противника. Старпом распорядился подготовить их к затоплению.

Сигнальщики тем временем выпустили серию сигнальных ракет, означавших «терплю бедствие, нуждаюсь в помощи».

Через 6–8 минут на мостик вернулся командир.

— Я не смог пройти в корму — завален шкафут, в темноте трудно понять, что произошло, — сказал он старпому. — Идите, Олег Макарович, вниз, готовьте спасательные средства.

В машинных отделениях шла непрерывная борьба за живучесть корабля. Больше всего пострадала вторая машина: там сильно деформировалась переборка, у подволока образовался разрыв, и огромный стальной лист угрожающе повис над головами людей. Из топливной цистерны хлестал мазут, заливая машинистов. Погиб командир машины старшина 1–й статьи Рогожин, старший краснофлотец Тулузаров получил ранение в голову. Трюмные выбивались из сил, откачивая воду за борт. Действовали они без суеты, четко, слаженно. Но все было бесполезно, вода прибывала, и насосы не успевали ее откачивать. Оставаться в машине было уже нельзя, и личный состав, выключив освещение, покинул ее, выйдя через люк на верхнюю палубу.

Тем временем в первой машине ставили подпоры, укрепляли переборку, разделяющую ее со второй машиной. Но усилия моряков оказались тщетными: переборка не выдержала сильного напора, в нижней ее части прорвало полуметровое отверстие, в которое хлынули мазут и вода. Люди не растерялись, включили водоотливные средства. Когда кормовая переборка еще больше подалась, стало ясно, что с поступлением забортной воды не справиться. Личный состав, исчерпав все возможности, покинул первую машину. Еще во время взрыва там погиб командир электриков Козлов — взрывной волной его отбросило на оголившиеся контакты; получил ранение трюмный машинист Лопатин.

Продолжая осмотр корабля, старпом остановился в коридоре правого борта — выход на палубу был завален. Рядом искрили провода, металлические конструкции оказались под напряжением. Мачинский лег на палубу и «по–пластунски» пролез под завалом на шкафут. Осмотревшись, увидел: на месте третьей дымовой трубы зияла дыра, на рострах лежало перевернутое кормовое орудие — пролетев по воздуху около 30 метров, пушка сбила дымовую трубу и обрушила ростры. Юта и кормовой надстройки не было вообще. Палуба в районе кормовой части погрузилась в воду. Совки труб торпедного аппарата покрылись льдом, через них свободно перекатывались волны. Спасательная шлюпка правого борта висела на кормовых талях, носовые были оборваны, нос шлюпки разбит. У моторного катера Мачинский увидел небольшую группу людей, пытавшихся спустить его на воду. Кто-то орудовал топором, заваливая бортовые леера. Стойки и трос обледенели и плохо поддавались. Одну леерную стойку так и не удалось убрать. Моряки начали отдавать штормовое крепление, а старпом направился на бак. В носовой части аварийная партия готовила к спуску резиновую шлюпку и спасательные плотики.