Пока старпом обходил корабль, крен заметно увеличился, корма еще больше просела, нос вышел из воды. Поднявшись на мостик, Мачинский, доложил командиру результаты осмотра. Кравченко отдал приказание готовиться к буксировке на мелкое место. Голос его был обычным, ровным. Потом из радиорубки передали сообщение флагмана, что на помощь вышли эсминцы «Дерзкий» и «Живучий» (приемник все-таки удалось исправить). Вскоре на экране радара появилось отчетливое изображение — две цели, приближающиеся к «Деятельному». Одна из них была уже близко. И тут снова тревожный доклад: затопило первую машину, вода подступила к котельным. Кравченко приказал погасить третий котел (четвертый был выведен ранее).

В 21.15 командир вторично доложил флагману обстановку. Положение корабля и его экипажа продолжало осложняться. Когда турбодинамо оказалось в воде, прекратилась подача электроэнергии, но люди оставались на боевых постах, действуя по боевым инструкциям.

— Снято питание с гирокомпаса, перешел на батареи! — доложил штурманский электрик Павел Агеев (его пост находился ниже ватерлинии). Командир приказал ему покинуть гиропост, обойти нижние помещения, предупредить оставшихся, чтобы все поднимались на верхнюю палубу.

В 21.30 слева но носу возник силуэт корабля. Это был «Дерзкий». Кравченко приказал сигнальщику передать на эсминец: «Приготовьте буксирные средства, берите меня на буксир, нуждаюсь в срочной буксировке на мелкое место». «Дерзкий» в это время выходил в атаку на подводную лодку, и узкий луч аккумуляторного фонаря на нем не заметили.

Корма «Деятельного» все больше уходила в воду, крен достиг 26 градусов. Из труб валил едкий дым. Стало тяжело дышать, и командир приказал всем покинуть корабль. С мостика медленно сошли вахтенный офицер Турланов и сигнальщик Корябин. Старшина прихватил с собой бинокль и сигнальный фонарь, заметив:

— Еще пригодятся!

На мостике оставались двое. О чем думали командир и старпом в эти минуты, трудно сказать. Оба молодые, здоровые — вся жизнь впереди. Совсем недавно Кравченко послал вызов своей жене на приезд в Мурманск (она жила во Владивостоке): война заканчивается, и пора кончать с разлукой...

— Прыгайте, Олег Макарович, а то будет поздно, — спокойно произнес Кравченко.

— А как же вы, Константин Афанасьевич?

...Вынырнув на поверхность, Мачинский услышал позади грохот и треск: эсминец стремительно уходил в воду. А вместе с ним — его командир капитан–лейтенант Кравченко.

В воде Мачинского контузило взрывом глубинной бомбы. Придя в себя, он увидел неподалеку резиновую шлюпку, до отказа заполненную людьми. Поплыл к ней и сразу наткнулся на пробковый плотик, на котором находились Д. Ф. Корябин и П. С. Агеев. Вслед за Мачинским на плотик забрался боцман Б. В. Тормозов. Всех их вскоре подняли на борт «Дерзкого». Еще троих — командира отделения мотористов М. А. Кошелева, машиниста–турбиниста В. В. Шестопалова и командира первой машины Н. И. Лебедева подобрали чуть позже. Из всего экипажа спаслось лишь семь человек. (Несколько человек находились в отпусках и в последнем походе не участвовали. Среди них — заместитель командира корабля по политчасти П. И. Патрушев и командир боевой части наблюдения и связи П. А. Обрезумов.)

Часть людей (30–35 человек) погибла еще во время взрыва — это находившиеся в корме минеры, торпедисты, комендоры, личный состав кормовой аварийной партии и несколько человек из электромеханической боевой части. Ушли вместе с кораблем под воду 20–25 человек — в основном те, кто оставался на нижнем мостике. Около 60–65 человек пытались спастись на спущенных с корабля плавсредствах. На моторном катере было 10–15 человек, среди них командир пятой боевой части А. Зуев. Это он распорядился облить соляром и поджечь овчинный полушубок, чтобы привлечь внимание спасателей. Однако пробоина в борту катера оказалась серьезной, катер затонул. Человек тридцать было на большой резиновой шлюпке, которая перевернулась при попытке «Дерзкого» подтянуть ее к борту. Оказавшиеся в ледяной воде моряки погибли от переохлаждения.

На «Деятельном» у каждого из нас были друзья: гибель их все мы переживали очень тяжело. Я хорошо знал Александра Масленникова — начальника интендантской службы «Деятельного», энергичного офицера, комсомольца. С ним мы впервые встретились в сорок первом на Ораниенбаумском плацдарме в морской пехоте. Обоих нас тогда ранило. Через три года мы вновь встретились, принимая корабли в Англии. Саша Масленников первый среди начальников служб сдал экзамен на вахтенного офицера. За безупречное выполнение обязанностей в боевых условиях и проявленное при этом мужество Масленников был награжден орденом Красной Звезды.

Николай Иванович Никольский потерял двух близких ему людей. С одним из них — командиром электромеханической боевой части, старшим лейтенантом–инженером Анатолием Зуевым он учился в Высшем военно–морском инженерном училище имени Дзержинского, вместе окончили его в июне сорок первого. Через; три года вновь встретились на Севере.

Перед последним походом друзья долго беседовали в каюте Никольского. Анатолий поделился с Николаем радостью — к нему на днях должна приехать жена Мария. Зуев был хорошим спортсменом, прекрасным пловцом. Когда катер пошел ко дну, Зуев вместе с другими поплыл к «Дерзкому». Он был уже у самого борта эсминца и даже ухватился за брошенный с корабля пеньковый трос, но кто-то из моряков, потеряв последние силы, крепко уцепился за него. Окоченевшие пальцы Анатолия разжались...