— Дай глянуть, — Клюпп потянулся за листком. — Мы, видимо, сейчас находимся здесь…

Головастик перевернул карту и снова показал Крокку.

— А-а-а… — протянул тот. — Понятно…

— У нас очень, очень мало времени, — ни с того ни с сего сказал Одд, глядя куда-то вверх.

Друзья проследили за его взглядом. По потолку вниз единственной подрагивающей антенной ползло студенистое тельце чемпиона Свиной горы по бегу среди слизней — одноглазого Шшлессса. В голове Одда влажный шипящий голос бил тревогу: «Здес-с-сь… Они здес-с-сь…».

— Считаем до десяти и идем. Времени оставаться нет.

На счете «семь» два из трех тоннелей перед ними наполнились нарастающим гамом бегущих орков.

— Вот и выбрали, куда идти, — горько пошутил Одд. — Бежим! У-у-у! Скользкий злыдень! — погрозил он кулаком Шшлесссу.

К счастью, слизни не умеют гнусно улыбаться, иначе было бы совсем обидно. Чемпион попытался развернуться на потолке и со шлепком упал на пол.

То, что происходило дальше, было похоже на игру в прятки, одного из участников которой видно даже из-за стены сарая, как бы он ни старался спрятаться, а водит абсолютное большинство участников. Ну, или догонялки с утыканными гвоздями дубинами — тоже неплохой образ, если вам так нравится больше.

Четверка неслась по среднему прямому, как стрела, тоннелю, подгоняемая криками преследующих орков. Два или три раза — теперь уже и не вспомнить — Крокк радостно вскрикивал, сверяясь с картой: они бежали точно в пещеру Харкана, изображенную его братом в виде большого, похожего на грушу кружка. Если бы не толпа бегущих по пятам орков, все было бы просто отлично. Иногда присутствие посторонних очень мешает насладиться моментом!

У орков были свои причины на то, почему все вышло именно так и этот путь оказался свободен: они околачивались в боковых норах, старательно избегая главного тоннеля, ведущего в резиденцию правителя. От него все старались держаться как можно дальше, чтобы случайно не попасться на глаза Харкану или его ближайшим прислужникам. Теперь орки стягивались туда, как песок в воронку, невольно приближая друзей к главной цели их путешествия.

Итогом этого марафона стала зверская одышка у большинства орков и разбитый нос Крокка, запнувшегося о какой-то камень на выходе.

— Ощщ… — прошипел он, зажимая ладонью нос. — Я фломав ноф.

Крики и топот сзади стали какими-то другими: эхо словно металось под огромным куполом, не находя ухо, в которое бы влететь.

— Стойте! — крик Одда многократно повторился, отскакивая от стен подозрительным «ойте-ойте».

В горячке бега они даже не заметили, как оказались в пещере Харкана, вбежав в нее через один из десятка каменных рукавов. Конкретно этот использовался для ежегодных факельных шествий в день рождения правителя и всегда заканчивался торжественным сжиганием кого-нибудь из особенно ему насоливших за прошедший год. Он считал, что это лучший способ взбодрить команду — так сказать, добавить огонька в работу.

Одд осмотрелся вокруг. Этого вокруг было настолько много, что он не сразу различил фигурку на остром, как осколок стекла, утесе с другой стороны озера. Властелин подземелий стоял на его вершине в черном плаще с красным подбоем, опираясь на широкую зазубренную рапиру — вылитый опереточный злодей с потрепанным реквизитом.

Харкан молча взирал на них с высоты каменной глыбы, словно ожидая какого-то сигнала. И вот в пещеру вбежал первый орк — тот самый Однорукий, что так досадил Крокку. Несмотря на увечья, он был крайне проворен и сейчас, ощерившись, мгновенно оценил обстановку.

Рапира в руке Харкана прочертила широкую дугу и указала на четверых пришельцев:

— Взять их! — ревом разнеслось по пещере.

В эту секунду Однорукий уже бежал по направлению к Одду, нисколько не сомневаясь, что он и есть главный бунтовщик.

Одд, Крокк и Клюпп кинулись через узкий мостик через впадавший в озеро ручей, бивший из стены, в то время как Лишайник преградил путь беснующейся толпе.

Он размахивал огромными руками, расчищая пространство перед собой словно лопатами для уборки снега. Швыхх!.. Пятеро смятых, как конфетная обертка, тварей скатились к воде. Швыхх!.. Еще трое отлетели назад ко входу в пещеру, опрокинув веще с десяток. Швыхх!.. Швыхх!.. Швыхх!..

Как ни был силен Лишайник, но справляться с такой оравой долго он был не в силах. На шею и ручищи гиганта полетели веревочные петли. Ноги подсекли брошенные орками цепи. Могучий, но неповоротливый, как жук, окруженный муравьями, он с грохотом завалился на бок, в щепки раскрошив стоявший у ручья Малый Обеденный стол Харкана, где тот обычно обедал в одиночестве. Большой находился на другом конце залы и предназначался для Торжественного Чаепития В Присутствии Придворных.

Трое друзей, оторвавшись благодаря троллю, бежали вдоль кромки воды, рассчитывая добраться до Харкана прежде, чем их убьют орки. Не меньше сотни тварей сейчас лезло по головам друг друга, вереща и страшно мешая друг другу, пытаясь забраться на узкий мост. Те, что держали Лишайника, оттаскивали его к стене и крепили цепи к ржавым железным кольцам.

При всем царящем в пещере беспорядке чувствовалось, что толпой этой кто-то руководит — и это вовсе не изрыгающая проклятья фигурка на каменном возвышении…

Однорукий посмотрел поверх своего воинства с груди распростертого на полу тролля и приставил к губам мятый, не чищенный от сотворения рожок. По его сигналу море уродливых голов прекратило волнение и, ворча под нос, затопало строем, нагоняя друзей, уже подбегающих к утесу, на котором стоял близкий к истерике Харкан. Сказать вернее, более или менее подбегавших: Крокк никак не мог унять льющую из разбитого носа кровь и отстал, замешкавшись с какой-то тряпицей, а Клюпп бегал так, что вполне мог посоревноваться в медлительности со скучающим броненосцем.