Шрифт:
Отвергнутый накануне девушкой бородач все же попытался восстановить единоличные права на обладание Рыжей.
Она легко увернулась от его рук, не прерывая танца, подхватила полный кубок и небрежно вылила его содержимое на голову обидчика. В зале раздался одобрительный гул, бородач на время успокоился, а Рыжая продолжала напрягать публику.
Она пребывала в каком-то трансе, лицо ее было одухотворенным, неземным. Она больше походила на ангела, нежели на демона разврата.
Всему приходит конец.
Последние плавные движения, и девушка в изнеможении опустилась на стол. Некоторое время еще удерживалась тишина. А затем все мужчины одновременно выдохнули сдерживаемый воздух и, словно по команде, десятки рук потянулись к распростертому телу.
Каждый из присутствующих мужчин желал обладать Рыжей, и я почувствовал, что тоже не составляю исключение.
Чем это грозило девушке, догадаться не трудно. Еще мгновение, и она будет растерзана ненасытными пьяными мужиками. И вряд ли ее что-то может спасти…
Но чудо, все же, произошло.
Илья, который еще минуту назад, как и все, заворожено смотрел на возлюбленную, вдруг взобрался на стол и, наступая на блюда, и головы, неровной походкой вдрызг пьяного человека, направился в самую гущу событий. Лицо его было бледным и преисполненным решимости. В руке он сжимал тяжелую деревянную табуретку, которую секунду спустя, не колеблясь, опустил на голову самому настырному воздыхателю.
А потом началась настоящая свалка.
Мы впятером довольно-таки успешно справлялись с толпой пьяной элиты и с трезвыми лучниками, которые, покинув пост, бросились на выручку своим одноплеменникам.
Оружия против нас никто не применял. Наверное, было дано недвусмысленное приказание по поводу сохранности наших жизней. Но это касалось только лучников. Участники пира не стеснялись размахивать кулаками и увесистыми предметами.
Завязавшийся вестерн неминуемо должен был закончиться для нас самым плачевным образом.
Так, очевидно, и случилось, ибо окончания драки я не мог вспомнить ни тогда, в том мире, ни сейчас, в мире нашем…
Глава восьмая
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил у Татьяны, возвращая альбом с фотографиями.
Татьяна неловко прикурила сигарету, при этом особенно заметно было, что она нервничает, затем, пытаясь растянуть паузу, глотнула кофе.
— Не знаю… — произнесла, наконец, когда я уже почти отчаялся что-нибудь от нее услышать. — Единственное, что я могу утверждать с уверенностью, мы стали свидетелями чего-то неординарного, таинственного, неподвластного нашему разуму…
Красивая фраза.
Заковыристая.
Достойная научного сотрудника.
Только такой ответ, увы, не мог меня удовлетворить.
— Ты уверена, что больше ничего не хочешь мне сказать?
— Конечно, мы должны о многом рассказать друг другу. Но ведь это не делается так, на ходу…
— Что же мешает нам переменить обстановку?
— Знаешь, у меня не так много свободного времени. И, к сожалению, я не всегда могу распоряжаться им по собственному усмотрению…
Она слишком явно намекала, о желании избавиться от моего общества. Вероятно, в том был какой-то смысл.
Может, она не могла мне ничего объяснить, предварительно не проконсультировавшись?
С кем, и где?
Неужели все действительно настолько серьезно?
Сколько их может быть в нашем мире?
Не думаю, чтобы слишком много, и все же…
— Андрюша, мне нужно собраться с мыслями… — словно угадав, о чем я думаю, сказала Татьяна. — Давай встретимся завтра, или лучше — через день. Ты где остановился?
— Разве ты не пригласишь меня к себе?
— К сожалению, это невозможно…
Она не стала объяснять, почему, но по голосу я понял, что ответ окончательный.
И мне вдруг стало страшно.
Я знал, что она сейчас поднимется и уйдет. Возможно, я ее больше никогда не увижу…
Мысленно я проклинал себя за то, что затеял никому не нужный и совершенно бесполезный разговор.
Зачем начал ворошить прошлое?
Что хотел узнать?
Какая, в сущности, разница, что там было в прошлом…
Если что-то и было, то давно миновало.
А Татьяна, реальная, красивая, любимая мною девушка — вот она. Сидит напротив в полутемной кабинке кафе.