Борис кричал уже на весь класс, брызжа слюной, и размахивая руками, он чеканил каждое слова, с таким отвращением, с такой нечеловеческой злобой, что всем стало не по себе. А когда злобный взгляд Бориса пересекался с взглядом Артёма, Захара, или же Зуммера, то они были не в силах выдержать его. Все отводили взгляд, словно были виновны в прошлом Тельцова. А он продолжал, уже никому не рассказывая лично, будто был в классе только он, и невидимый собеседник. Бог? Вполне возможно. Главное, что теперь его было не остановить.

— Унижение, боль, страх, это всё я испытывал изо дня в день. Старшие отбирали у меня еду, и били, издевались, все были сплошными изуверами! Я голодал, спал на картонке из-под коробки, было холодно, было страшно. Особенно туго приходилось девчонкам! Над ними издевались все, и даже охранник-педофил, вы можете представить себе этакую беззащитность? Уже тогда во мне росла та злоба, та ярость, что мечтала вырваться на свободу. В этом аду, я впервые влюбился, мне понравилась одна девочка. Я уже не помню, как её звали, слишком часто я получал по голове. Вся проблема была в том, что она нравилась и старшему. Когда он пришёл. Я заступился за неё! Да! Тогда я понял, что могу жить для кого-то. И меня избили, избили до полусмерти, около десятка человек. А её убили! Охранник, которому она пожаловалась. Директорша приказала убрать свидетеля, потому что чёртова проверка, должна была появиться в скором времени. От неё избавились. А мне даже не помогли. У меня была сломана рука, два ребра, выбиты зубы, сотрясение мозга, и ещё масса побоев. Тогда я понял, что стану следующим свидетелем, и решился на побег. Вилкой. Да, слышите меня! Вилкой, я заколол охранника. Эту жирную свинью я заколол вилкой в шею! Собаке — собачья смерть! Тогда я убил первого, это было только начало. Сбежав, я заключил сделку с наркоторговцем. Договор был таков: он меня лечит, я год на него работаю. Тогда у меня не было выбора, я был присмерти, я хотел, есть, жутко хотел есть! Вы понимаете, что такое голод? Когда осознаешь, что медленно умираешь, когда тело сводит судорогами. Наркоторговец помог мне, он научил меня драться, объяснил, как выживать в этом мире. За его помощь, я вынужден был торговать наркотиками, доставлять их, забирать. Курьер. Когда я начал тренироваться, когда я понял, что в этом мире выживает сильнейший, и нет разницы, сколько тебе лет, кто ты, и что ты делаешь, есть два варианта, либо ты сильный, либо ты мёртв. Я почувствовал в себе силу, я понял, что могу бороться, могу делать что хочу, и добиваться своих целей. Я ушёл с работы. Торговать дурью, было мерзко, отвратительно! А Захар, ты как считаешь? Нет? Не мерзко? Или деньги не пахнут?

Мухин не ответил, взбешенный Борис производил ужасающее впечатление, никто не мог даже слова вставить.

— Тогда я начал снова голодать. Выживать в грязных помойных улицах стало сложно. В городе прокормиться не так легко, будучи одиночкой. Крупные банды уничтожали мелкие, мелкие грабили одиночек. А я, я прослыл убийцей. Мало кто хотел связываться со мной, репутация неуравновешенного оказывала услугу. Я никогда не был лидером. Я был сильным, мог выжить, мог заставить кого-то, что-то делать для меня, но только под страхом, никто не поддавался моим уговорам. Я собрал группу, крепких парней, отморозков, убийц, воров, и решил использовать их. И знаете с чего я начал? Я спалил то проклятое место! Да, мы закрыли все двери и окна, и сожгли детдом! Все эти звери умерли в муках. Они молили о помощи, но никто не слышал их, никто не помогал. Почему? Потому, что я так приказал!

— Ты чудовище! — воскликнул Артём, подскочив со стула.

— Да? Ты смелый, мальчишка, не многие смогли сказать мне такие слова в глаза!

— Не называй меня мальчишкой! Я был в плену у туземцев, поверь, я не хуже твоего знаю, что такое боль, страх и унижение!

— Ошибаешься! Сколько тебе, лет? Явно больше, чем мне тогда! Я убил первого человека в одиннадцать лет, ты понимаешь, в одиннадцать! Ты не знаешь, каково жить одному, быть выброшенным на помойку собственными родителями!

— Ты безжалостно убил кучу людей, невинных, таких же беззащитных людей, как ты!

— Невинных? Проклятье, парень, что ты несёшь?! Я совершил правосудие! Все, от уборщицы до директора, от младенца, до старшего, все они погрязли в пороках, все они заслужили единственное наказание. Смерть!

— Борис! — поднялся со своего стула Зуммер.

— Что? Вы просили рассказать? Я рассказал всё, вы этого хотели?

— Я… Я сожалею, я не мог знать…

— Не надо меня жалеть!

Воцарилась тишина. Зуммер стоял смущенный, потупив взгляд, очевидно, он совсем не ожидал такой ужасной истории. Артём тоже отвернулся, его распирали чувства, но высказывать их не хотелось, нужно было всё обдумать. Один Захар был равнодушен, либо такой у него флегматичный характер, либо, он просто знает массу таких историй, ведь он тоже вырос на улице. Борис оглядел всех, потом вышел, хлопнув дверью.

«Боже, как это ужасно. То, что пережил Борис! Я даже не могу поверить. Я знал людей, кому пришлось нелегко, но таких историй я не слышал. Прав ли он? Был ли этот случай правосудием? Я не могу ответить. Даже представить себя на месте Бориса страшно, не то, что бы решать, как бы ты поступил в этой ситуации. Всё же, я считаю, что это было убийством. Месть. Это страшный грех, эту жажду лучше не переживать. Хотя, кто я, что бы судить Бориса? Там в туземной деревне, я убил вождя, это ведь тоже была месть! Он мучил меня, пытал, и я отомстил ему, пристрелил, как собаку. Борис поступил так же. Выходит, что мы с ним так похожи? Нет! Я не могу себе этого представить. Я не хочу становиться жестоким, злым и мстительным. Я должен менять себя, пока не поздно. Наверное, это будет очень сложно сделать в этом мире. Правда, в одном с Борисом я согласен. Или ты сильный, или ты мертвый…»

За последние два с половиной недели Артём вымотался очень сильно. Добавился такой объём занятий, что сил не хватало и на полдня. Теперь у группы проводились курсы медподготовки. Ребят обучали оказывать необходимую скорую помощь. Обучали самим азам, так что Артёму эти занятия давались легче, чем остальным. Обучать агентов стали даже таким удивительным вещам (по мнению Артёма), как взломы замков, карманные кражи, бесшумные убийства, и такие же передвижения. Курсы ассассинов, как в шутку агенты называли эти занятия. Труднее всех тут было Борису, с его не самым ловким телом, скрытно двигаться было невероятно тяжело, а широкая, мозолистая и крепкая рука с большим трудом помещалась в карман, что и говорить о скрытности. Учили так же освобождаться от наручников, верёвок, которыми связали руки, и многим странным на вид, но таким необходимым вещам. Как говорил тренер «ассассинов»: «Лучше уметь, но не воспользоваться, чем испытывать в этом нужду, не имея навыков».

Так незаметно прошёл почти весь срок подготовки группы «Мозг». Осталось несколько дней, на разъяснение задач, выдачу обмундирования, и прочие детали. Но прежде, будущих агентов ждал очень важный момент. Никто не предупреждал их об экзамене, никто не намекал. В эту ночь, они должны показать всё, чему научились, за последние недели.

«— Подъём! — с этого слова началась та ночь. Нас разбудили в час, все были уставшими, измотанными тренировками. Никто и не подозревал, что посреди ночи нас могут разбудить, и отвести на стрельбище. Ефрем был серьёзен и груб, таким я его ещё никогда не видел. Он вместе с Мартыновым вывел нас на улицу, где были подготовлены соломенные чучела, формы человека. Нам не позволили умыться, не дали одеться, так и вывели в белых подштанниках, и с голым торсом.