— Грачёв! — рявкнул командир, так, что сон как рукой сняло, — Перед мишенью, стань!

Я повиновался, а что оставалось делать, тон Дерягина не подавал повода, для расспросов.

— Тельцов! На десять метров отойди! Принять боевое положение!

Мартынов выдал Борису пистолет. Ефрем зашёл за спину стрелка, посмотрел на меня, приказал двинуться на шаг вправо, дабы видна была цель, но что бы моё тело прикрывало её наполовину.

— Стреляй! — крикнул капитан.

Вздрогнул даже Мартынов. А мне страшно, признаюсь, когда вот так, помирать ни за что ни про что, собачьей смертью, в нижнем белье. Голову поднял, в небо смотрю. А погода как назло, тучи нашли, темень, и ещё дождик моросит.

— На Тельцова смотри! — приказал Ефрем.

И вот стою я, голый, уставший, глаза слипаются, холодно, гляжу в чёрное око пистолета. Оно, как чёрная дыра, гипнотизирует, и страшно, и не оторвать взгляда. А Борис стоит смирно, обеими руками оружие держит, моргает часто, прицелиться толком не может.

— Огонь! — заорал Ефрем, и сразу же выстрел громыхнул.

Конечно, если вы читаете эти строки, то понимаете, что я жив и даже здоров. Борис не промахнулся, попал в шею соломенному чучелу. А я почти не шевельнулся, так и стоял шокированный.

— Молодец, неплохая выдержка, — похлопал по плечу Мартынов, давая знать что худшее уже позади.

И тут мы с Борисом одновременно выдохнули с облегчением. Сразу стал мне он близок, будто жизнь спас, как будто всегда вместе были. Обменялись поздравляющими взглядами, и разошлись.

— Грачёв, занять боевую позицию!

И тут мне опять не по себе стало.

— А можно Бориса пистолет? — спрашиваю я, ведь у Беретты и точность и отдача меньше, чем у «Питона».

— Нет! — грозно отказал Ефрем, и сунул мне в руки мой револьвер.

— Ну, парень, покажи, чему научился! — тихо из-за спины поддержал Мартынов.

— Мухин! К мишени!

— Что… Не… — всполошился парень.

— Выполнять! — такому тону нельзя было не подчиниться, похоже, даже враги при таких командах сдавались.

Вышел Захар перед мишенью, трясется, смотрит озлобленно, будто говорит взглядом: «Промахнёшься — убью!».

— Целься! — крикнул Ефрем.

«Главное не смотреть на Захара, главное сосредоточиться на мишени!» — говорю я сам себе. Поднимаю «Питон» обеими руками, целюсь. А глаза слезятся, руки трясутся, такой стресс только что пережил. Мушка расплывается.

— Давай! Огонь! — кричит капитан, и руками машет, отвлекает, не позволяет сосредоточиться.

Мухин тоже, то глаза закроет, то взгляд отведёт, то в сторону накрениться, всё время приказами поправлять его приходиться.

— Огонь! — оглушительно заорал Дерягин.

Тут, я и решил, будь что будет, и нажал на курок. У Захара нервы тоже не выдержали, упал он на землю, прямиком в грязь, распластался, как при бомбёжке.

— Подъём! — Ефрем подскочил к жертве, пнул кирзовым сапогом.

— Да он мне чуть голосу не снёс! — воскликнул Захар.

— Занять положение!

Уж не знаю, промахнулся бы я, или нет, но была дана вторая попытка. Я начинаю сосредотачиваться, смотрю только на цель, командир, Захар, и все остальные для меня только фон, не более. Есть только я, револьвер и соломенное чучело. Хотя, Мухин от чучела не сильно отличался, грязный, перепуганный, он поднялся, матерясь сквозь зубы. Полез в карман, достал какую-то таблетку, которую тут же выбил из руки Ефрем.

— Отставить!

Грязный, мерзкий наркоман, стоял перед чучелом, глядя прямо на меня. Думаю, ничего страшного не произошло бы, промахнись я тогда. Но я попал. Без команды, спонтанно, будто каждый день стреляю по мишеням, за человеческими телами. Этим я оказал услугу Мухину. Кто знает, выдержал бы он второй раз, а так он даже понять ничего не успел, как всё кончилось.

Пошатываясь, он уходил от мишени, и бросил на меня благодарный взгляд, как попрошайка, которому ты кинул монету на улице.

Борис выдержал испытание фактически идеально, видимо приходилось ему смотреть на стрелка ранее. А Захар, который стрелял в Тельцова, попал по мишени только чудом, зацепив чучелу плечо.

— Теперь вы готовы, — буднично, без торжественного тона констатировал Мартынов.

— С этого дня, вы официально агенты Народной Освободительной Республики, и состоите в группе «Мозг»! Поздравляю, товарищи! — охрипшим голосом завершил экзамен Ефрем Дерягин.

Кто-то может сказать, что это глупости, и таких экзаменов не бывает. Но уверяю, я лично читал старые, книги, которые привозил дядь Саша, где были описаны такие вот тренировки спецподразделений. Они необходимы для вырабатывания концентрации, сдержанности, умения работы в команде, и самое главное — основывают доверие членов группы, доверие, своей собственной жизни сослуживцу.»