— Ты должен понять причину своего страха.

— Я понимаю, я боюсь, что она мне откажет.

— Я расскажу тебе случай из личного опыта. Я работал в шахтах, на каменоломне. Да, да, не боги горшки обжигают, — заметив удивление в глазах собеседника, пояснил Артём. — Я же не всегда служил в разведке. Так вот, мне нравилась одна девушка, красивая, умненькая, вежливая, хотя и из простой семьи. И вот она каждый день проходила мимо меня, и здоровалась, так приветливо, ласково. А я от стыда сгорал, стою перед ней грязный, чумазый, в рванной рабочей униформе, с булыжником в руках. Нравилась она мне, жутко! Я с её братом дружил, к нему на день рождения в гости пришёл, но так и не осмелился с ней заговорить. А она смотрит на меня так, может и была какая-то у неё ко мне симпатия, теперь и не узнаю, — печально вздохнул Артём, — и вот, пришло время, уезжать, приготовился я к худшему. Думаю, если откажет, чёрт с ней, всё же лучше, чем в неведении жить. Прихожу к ней на работу, а мне говорят: «Уехала она в командировку». Вот тогда печаль на меня нашла. До сих пор себя корю, и жалею, что не осмелился раньше. Так что парень, не повтори моих ошибок. А то знаешь, тут война, как ни как, каждый в любую секунду умереть может. Не теряй времени, иди к ней, позови гулять, подари цветы. Приходи чаще, гуляй, делай комплименты, а когда придёт время… Ты поймёшь, тогда и признаешься. Тогда и она ответит. Иди!

Артём увидел, как заблестели глаза парня.

— Спасибо! Спасибо вам, огромное! — воскликнул он, подскакивая, — Я бы сам не смог, прямо сейчас! Вот, только… Начальство…

— Ничего, я прикрою, если надо!

— Спасибо! Спасибо! — бросаясь, крикнул майор.

— Погоди, тебя зовут-то как?

— Василий! Василий Платков!

— Ладно, Вася, ни пуха, ни пера!

Радостный Платков ещё что-то прокричал в ответ, скрываясь за палатками.

— Ну вот, помог человеку, другой на моём месте, не поддержал бы, позлорадствовал, а я вот нет! Пусть хоть у кого-то счастье будет. Это называется доброта, помощь ближнему, — произнёс Артём про себя.

Бросив печальный взор на веселящихся бойцов у костра, Грачев, поглощённый в грустные мысли направился в свою палатку. Теперь ему было не до веселья.

— Ой, Оксанка я даже не знаю, зря ты этот разговор начинаешь, лучше вон, бинты подай.

— А ничего не зря Наташа, держи, я же за тебя волнуюсь.

— Потерпи миленький, сейчас лучше будет, — приговаривая, делала перевязку раненому Белова.

— Вот ты «того самого» ждёшь, ждёшь, а потом одинокая сорокалетняя женщина.

— Типун тебе на язык.

— Вот я бы на твоём месте пошла бы к парнишке этому, Ваське Платкову, он парень ничего статный, и ты ему нравишься.

— С чего ты это взяла?

— Разве он за тебя перед Жабовым заступился бы, если ты ему безразлична?

— Он просто человек хороший, за любого заступился бы.

— А вот и нет!

— Хватит, болтушка, подай зелёнку.

— На. Ничего я не болтушка, я же вижу, переживаешь ты.

— Ничего я не переживаю, не придумывай.

— Артёма своего ждёшь?

— Не знаю.

— Сердце к нему лежит?

— Он такой, такой… Мужественный, сильный, видно, что в нём характер, и… я даже не знаю…

— Сестричка! — прохрипел раненый боец на соседней кушетке.

— Оксана, сюда посвети! — велела Наташа.

В палате с ранеными царил полумрак, и приходилось ещё светить керосиновой лампой.

— Зря, ты его ждёшь, разошлись ваши пути-дорожки. Так и Ваську профукаешь.

— Я ему безразлична, он мне тоже.

— Он робкий, значит, ты должна сделать первый шаг.

— Ну, я не знаю.

— Наташа! Ты ему не ту руку забинтовала!

— Ох, и, правда, прости солдатик, потерпи немного. Вечно ты меня своими разговорами отвлекаешь!

— Это ты о парнях думаешь!

— Не правда!

— Завтра Вася на штурм идёт, тяжёлый бой будет. Хочешь мой совет?

— Нет.

— Пойди к нему, поговорите, погуляете, в лесу, узнаешь его поближе.

— Не надо, сейчас не время.

— Его завтра убить могут!

— Типун тебе на твой язык без костей!

— На войне, каждый миг ценить надо, и каждый миг проводить с любимым.

— Ты прямо философствуешь, много, подай перекись лучше.

До ставки Платков добежал молниеносно, словно боялся, что заряд той энергии, которой напитал его молодой агент из разведки, может скоро пропасть, и снова появиться страх и робость. По пути он насобирал луговых цветов, красивых, молоденьких. И со всех ног подбежал к палатке с красным крестом.

— Наташа! Наташа! — закричал он, когда часовой преградил вход.

— Извините, товарищ майор, не велено, там раненые.

— Это он, Вася! — взвизгнула Оксана, будто ждала его больше Наташи.

— Слышу, скажи, что меня тут нет.

— Ещё чего, иди, это судьба твоя.

— Судьба подождёт, ещё раненых много.

— Подруга! Иди немедленно! — и силой вытолкнула Белову из палатки.

— Наташа, здравствуй! — только и смог произнести Василий, увидев очаровательную девушку в белом халате.

— Здравствуйте, Василий.

Платков глупо уставился в землю, теперь ему стало так неудобно и стыдно, весь взмыленный, растрёпанный, он стоял и не мог вымолвить ни слова.