Всего через два месяца ему стукнет тридцать девять лет. И через те же два месяца наступит другая годовщина. Двадцать шестого июля исполнится девять лет с того дня, как исчезла Сэнди. Просто исчезла, и все — в день его тридцатилетия. Не оставив записки. Не взяв с собой ничего, кроме сумочки. Жива она или мертва? Он потратил восемь лет и десять месяцев на то, чтобы выяснить это.

Иногда Грейс думал, что не стоило ему подаваться в полицию: нашел бы себе занятие поспокойнее — в пять вечера свободен, идешь в паб, потом домой и усаживаешься там, вытянув ноги, перед телевизором. Нормальная жизнь. Однако в нем (как и в его отце) сидело какое-то упрямство, ген целеустремленности — или куча таких генов, тащивших Грейса по жизни, заставлявших откапывать факты, добираться до истины. Эти самые гены двигали его и по ступенькам служебной лестницы: будучи еще относительно молодым человеком, он дослужился до должности суперинтендента детективного отдела. Вот только душевного покоя они ему не принесли.

Откуда-то сверху ударил луч света, затем Грейс услышал стрекот вертолетных винтов. Через миг свет сдвинулся чуть дальше, и он увидел, как вертолет садится.

Грейс вытащил мобильник, набрал номер:

— Привет, это суперинтендент Грейс. Я сижу в пробке на шоссе А26, к югу от Крауборо. Похоже, где-то впереди произошла авария. Вы можете дать мне какие-нибудь сведения?

Его вызов перевели в оперативный отдел управления полиции. Мужской голос произнес:

— Серьезная автомобильная катастрофа. Нам сообщили, что есть погибшие, есть люди, которых зажало в искореженной машине. Дорога будет перекрыта еще довольно долго.

Рой Грейс поблагодарил человека, сообщившего ему об этом. Потом вытянул из нагрудного кармана рубашки другой мобильник, набрал номер Клодин и послал ей текстовое сообщение. Она ответила почти мгновенно, написав, чтобы он не волновался, когда приедет, тогда и приедет.

Такие поездки выпадали не часто, но если уж выпадали, господи, какое же удовольствие получал от них Дэви Уилер! Он сидел, пристегнувшись ремнем к пассажирскому сиденью эвакуатора, которым управлял отец. Дорогу им прокладывал полицейский эскорт — вспышки синих огней, вой сирен, — пожиравший по встречной полосе километр за километром.

— Йехоо! — закричал Дэви.

Он был большим поклонником американских полицейских телесериалов и любил копировать американский акцент. Иногда этот акцент был нью-йоркским. Иногда происходил из Майами. Но по большей части из Лос-Анджелеса.

Фил Уилер, крепкий мужчина с основательным пивным брюшком, облаченный в рабочую униформу — коричневые хлопчатобумажные брюки, ободранные башмаки, черная шерстяная шапочка, — улыбнулся сидящему рядом с ним сыну. Жена его не выдержала тягот, которых требовал уход за Дэви, и давным-давно бросила мужа с сыном.

Полицейская машина, ехавшая впереди, замедлила ход. Прямо по курсу на асфальте валялись фары, сорванные ударом с искореженного капота фургончика «транзит», наполовину ушедшего под цементовоз, — задняя половина фургончика, оторвавшаяся при столкновении и смятая, точно банка колы, лежала на боку поверх изуродованных ею кустов.

На месте столкновения собралась большая группа людей, пожарных и копов в светоотражающих жилетах. Повсюду поблескивали осколки стекла и обломки металла. Прямо под капотом машины Фила Уилера валялись на земле кроссовка, какой-то коврик и куртка.

— Похоже, их тут здорово тряхануло, пап.

— Похоже.

С годами Фил Уилер много чего навидался, и теперь привести его в ужас было не просто. К окну его машины подошел дорожный полицейский в светящемся жилете. Фил опустил стекло — этого полицейского он знал.

— Добрый вечер, Брайан. Ну и каша. Что случилось?

— Лобовое столкновение. «Транзита» с грузовиком.

Дэви вытащил из кармана фонарик и вылез из кабины тягача. Луч фонаря осветил на дороге подтеки масла, пену, машину «скорой помощи». Дэви совсем недавно стукнуло двадцать шесть. На голове у него была бейсболка с эмблемой «Нью- Йоркских янки», надетая задом наперед, прочую одежду составляли флисовая куртка, джинсы, тяжелые башмаки. Ему нравилось одеваться на манер телевизионных американцев. По умственному развитию он так и остался мальчишкой лет шести, и тут уже ничего поделать было нельзя. Зато силы в нем было, как в супермене, что временами оказывалось далеко не лишним. Дэви руками мог разгибать подковы.

Прошло почти два часа, прежде чем полицейским удалось вытащить из-под цементовоза все куски «транзита» и переложить их на грузовую платформу. Отец Дэви и дорожный полицейский немного отошли от тягача и теперь разговаривали о рыбалке. Дождь прекратился, в разрывах туч появилась луна. Дэви стало скучно, он бродил туда-сюда вдоль дороги.

Поигрывая фонариком, Дэви забрел в кусты, расстегнул молнию на ширинке, опорожнил мочевой пузырь. И только- только закончил, как вдруг где-то совсем рядом раздался чей- то голос, напугавший Дэви до чертиков.

— Эй, алло? — сказал голос, надтреснутый, бестелесный.

Дэви аж подпрыгнул на месте.

А голос прозвучал снова:

— Эй, алло? Джош? Люк? Роббо?

Дэви посветил фонариком в кусты, однако никого не увидел.

— Алло? — ответил он.

Через миг раздалось какое-то потрескивание, потом снова голос — справа всего в метре-полутора от него:

— Алло? Алло? Алло?

В кустах что-то поблескивало. Радиопередатчик с антенной. Подойдя поближе, Дэви понял, что это ручная рация. Он направил на нее луч фонаря. Потом поднял. Под большой зеленой кнопкой стояло слово «ГОВОРИТЕ».