У Виктории была забавная привычка называть свою маму Мэм.

– Ну, конечно, – заворчала я, – Как обычно, в твоих выдуманных историях, все такие слабые и беспомощные, а ты их спасаешь.

– Какая разница, что я сообщила Мэм? – отмахнулась Виктория, – Главное, что правдоподобно. В общем, Жорик осмотрел тебя, заявил, что травма не опасна, что нужно просто полежать немного, и убежал куда-то по делам. А я принялась отговаривать Мэм вызывать скорую или сообщать твоим родителям о происшедшем.

– О! – одобрила я, – Вот это правильно.

– Я сказала, что ты скрываешь от них свои отношения с Георгием, и просила, чтобы Мэм молчала в тряпочку. Это правильно? – в глазах Виктории запрыгали бесенята пошлого любопытства.

– Правильно, – рыкнула я, не в силах сформулировать длинный монолог на тему моего права не посвящать Викторию в свою личную жизнь, – А ты уверена, что Мэм не проговорится?

– Уверена в обратном, – честно призналась Виктория, – Но, в любом случае, это случится не раньше, чем мы уйдем отсюда. А значит, твои не очень-то будут нервничать, услышав, что ушла ты своим ходом.

Я поняла, что мне придется зайти сегодня к родителям. Я попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ничего не получалось. Творящийся вокруг бред в совокупности с головной болью, делал меня абсолютно тупой. Возможно, возвращая меня таким образом в привычное состояние. Ибо другого, кроме крайней степени собственной глупости, оправдания тому, что я влезла во всю эту историю, я сейчас найти не могла.

– Послушай, – я села, облокотившись на подушку, голова болела уже меньше, – А по каким таким делам умчался наш опер?

– Нашла, что спросить! – возмутилась Виктория, – Понятия не имею. Сказал только, что теперь точно знает, кто шантажист и, что он знаком с ним лично и теперь знает, где его искать, – я моментально покрылась холодным потом, – И что, так как все купюры переписаны, мне нечего опасаться. И, что он немедленно приступит к задержанию преступников и изъятию у них денег, подключив к этому все свои связи в милиции.

– Когда вы успели купюры-то переписать?

– Это не я – это Георгий, он сегодня полдня этим занимался. Я даже комнату отдельную ему под это дело выделила в офисе. Он молодец, умудрился все переписать, пересчитать, да еще и не привлечь при этом внимания сотрудников фирмы!

– Мистика какая-то! – вырвалось у меня.

– Что? А, да, действительно просто чудо, как он всё успел.

– Вика, скажи, как выглядел человек, которого видел Жорик? Он похож на твоего Александра? – готовясь к самому худшему, спросила я.

– Мне даже в голову не пришло уточнять, – растерялась Виктория, – Для меня это давно установленный факт… А правда, вдруг Александр ударил Жорика по голове, а в лицо Георгий видел только сообщника Александра? Тогда выходит, что Жорик знает только сообщника, и поймает только сообщника… А если поймает Александра, то ему ужесточат наказание за нападения на милиционера…

Вика выглядела совсем растерявшейся…

– Не припишут, – успокоила я подругу, хотя самой мне было ох как неспокойно, – Жорик уже не работает в органах.

Мы задумались, каждая о своем.

– Вот странно, – задумчиво проговорила Виктория, – Мы обе, не сговариваясь, жалеем шантажиста и преступника.

Я сочла нужным промолчать.

– Знаешь, – продолжала Виктория, – У меня всё в голове перемешалось из-за этой истории. Даже не в фактах дело – в отношении. Раньше для меня всё было просто. Тот, кто действует против меня – плохой человек. А сейчас я запуталась. Может, это я какая-то не такая, и настраиваю этим людей против себя, вынуждаю их своей резкостью обходиться со мной так жестоко? Возможно, я сама дала повод Александру так странно вести себя со мной. Ведь, я же знаю, он – хороший человек. Он не стал бы объявлять войну ни с того, ни сего. Может, я унизила его чем-то…

Я резко встала и, сославшись на плохое самочувствие, попыталась избежать дальнейших разговоров. Последний монолог показал, что Вика – человек тонкий и самокритичный, и что она действительно влюблена в моего бывшего мужа. Сейчас подобные мысли всерьез действовали мне на нервы. Я, по возможности, мягко прекратила разговор и собралась пойти ночевать к родителям. Мысль о том, что от горячей ванны и теплой постели меня отделяет всего лишь лестничная площадка, придавал силы. Мы с Викторией, которая тоже собиралась ночевать у родителей, договорились, что утром она вызовет своего водителя и тот подбросит меня до самого синего дома. Чинно раскланявшись с Викиной Мэм, я поблагодарила за гостеприимство и собиралась уже уходить. Потом все-таки решила спросить.

– Жорик не говорил, когда появится? – я постаралась сделать свою интонацию как можно равнодушнее.

– Нет, – Вика пожала плечами.

– Ну и ладно, – сообщила я, многозначительно глядя на подругу, – Мне есть дело до его местонахождения только потому, что он связан со мной общей работой!

– Я верю, – снова пожала плечами Виктория, и я опять начала злиться.

– Я вообще не собираюсь с ним видеться по окончанию нашего дела! – еще более многозначительно сообщила я.

– Я верю, – еще раз согласилась Виктория.