Паха без опаски подошел к животному и почесал под кадыком, погладил по бокам.

– Ух, ты красавица! Ух, ты хорошая! Ласковая какая!

Крок поднял морду. У ласковой зубов - в лесу деревьев меньше.

– А с ним что? Болеет?
– спросила Чили, обратив внимание на розовость спинных гребней.

– С ней... Беременная. Вот эта запросто голову откусит. Если какой зеленый пластун подсунуться вздумает.

Пластуны границу блюли и не совались.

Чили стороной обошла крока... кроку.

Расположились в ложбине. Не по соседству, но и не далеко от пляжа рептилий. Паха живо разделся и прыгнул в воду в трусах и в носках. Постираться, принять ванны.

– Здесь можно без опаски. Где кроки ни какая опасная тварь не водится. Рыба только. Потом поймаю.

– А эти?
– Чили указала на несколько десятков серых туш на дальней отмели.

– Ламантины? Лодыри. Верхом сядь, не почухаются.
– Паха окунулся, отплевался.
– Еда кроков.
– Окунулся еще разок.
– Водичка на зэ! Давай-давай, просила же.

Чили все не решалась ступить в воду. Мялась.

– Хоть умойся! А то, - Паха пошлепал по себя щекам мокрыми ладонями.

Чили вспомнила пахину ухмылку, не поленилась сходить за осколком зеркала. Под носом ,,усы и пипка черная. Там где мазал муравьиной жидкостью. И она так по лесу ходила!? Вот гад ползучий!

Разозленная Чили полезла в воду. Без верха она купаться привыкла, а вот её новый купальный костюм не соответствовал современным минималистическим веяниям моды. Все-таки боксеры или как их там? семейники? мало практичная вещь. Не подчеркивают ни линию бикини, ни крутизну бедра, ни стройность ног. Торчат две спички из сшитого метра ткани.

Первый же нырок Чили оказался роковым. Атрибут пловчихи с нее соскользнул. Паха веселился на всю реку, пока она вылавливала из воды трусы. Последнее слово оставила за собой, закинула их на берег. Мол, мне и не к чему! Ну и кому теперь ха-ха-ха!

Вытащенное из заначки мыло помогло отскрести недельную грязь. Вместо мочала мелкий донный песок. Кожа после него бархатная.

– Не смотри, я выхожу, - строго предупредила Чили.

– Как скажешь, - ответил Паха.

Когда оглянулась, погрозила кулаком. Свин! Даже не думал отвернуться.

Позже Паха добыл большую рыбину. Ловко у него получилось. Отломил сук, постоял в воде, ширнул в дно и вот она красавица. Развели костерок и жарили капающие жиром куски. Ели горячими, обжигая пальцы и губы.

Угас день, утонул в дальнем краю закат. Ночь отражалась в спокойствии вод. Звезды и луна. На небо смотреть незачем. Все и так видно в реке.

Чили вспомнила. В одной из прочитанных книг описывали, как романтично купаться со звездами в компании и плескаться друга в друга желтыми брызгами луны.

– Хорошо бы, - согласился Паха, - но...

– Что но?
– Чили уже хотелось опробовать литературную идею на себе.

– Кроки, - произнес Паха.
– Это днем они щенки игривые. А ночью лучше на берегу.

– Врешь?

– А для чего?
– подивился Паха её недоверию.

Как словом, так и делом... Толи падающий метеор подал сигнал, толи биологические часы включили механизм хищника в милых увальнях. На реке разгулялась бойня. Рык кроков, вопли ламантинов, плеск гоняемой рыбы смешались в одну жуткую какофонию. Чили на всякий случай села поближе к огню.

У огня всегда надежней, - подбодрила она себя книжной истиной.

Что бы на её заверения сказал Паха? То и сказал бы...

Ага. Искать далеко не придется. И был на сто процентов прав.

Легкий ветер плутает в прибрежном тростнике, сметает песок с дюны и обдувает угли костра. Малиновая россыпь отзывается жаром, выбрасывает короткие языки пламени. Необычно. Воспринимается необычно. И ветер, и звездное небо, и рев с реки. Ночь читает свою непонятную волшебную мантру.

Чили сидит, подобрав и обхватив ноги. Упершись подбородком в колени. Паха возится с остатками рыбы, готовит на утро. Переворачивает куски, ворошит угли. Он все чаще поглядывает на спутницу. Во всяком случае она так считает. На кого ему еще смотреть?

Сейчас какую-нибудь глупость скажет, - угадывает она.
– В любви признается.

Чили не возражает против подобной глупости и даже относится к ней положительно.

Они такие забавные, - вспоминает она мальчишку давным-давно подарившего ей свое признание. А как он глядел на нее своими большущими глазами?

Как медведь в цирке. За хороший трюк - конфетку!

Паха откровенно разочаровал её.

– Ела?
– протянул он на прутике жареный, шкворчащий соком, глаз рыбины.
– Попробуй.