–  Побеседовал с сыном, и на душе стало легче.
– Кирилл Афанасьевич встал.
– Ну, я пошёл.

Василевский напомнил ему, что завтра надо явиться к Верховному в девять ноль-ноль.

–  Не любит он, если кто-то приходит с опозданием.

–  Я это знаю, так что не переживай, будем со Стельмахом вовремя.

Мерецков вошёл в кабинет Верховного и застыл у двери, не зная, то ли садиться к столу, то ли представиться. Щемящее чувство некстати вкралось в душу, под глазом забилась тонкая жилка. Наконец вождь встал с кресла и подошёл к Мерецкову. Поздоровавшись за руку с ним и генералом Стельмахом, он пригласил их сесть за стол.

–  Как долетели?
– На лице Верховного появилась мягкая улыбка.

–  Без происшествий, - коротко изрёк Мерецков.

–  Вам повезло, Кирилл Афанасьевич, - подал голос Жданов.
– А вот когда мы летели с генералом Хозиным, наш самолёт обстреляли «юнкерсы».

Мерецков осмотрелся. Люстра, висевшая над столом, горела ярко и слепила глаза. Напротив сидел Молотов, чуть поодаль от него - Маленков. На другой стороне стола сидели командиры Ленинградского фронта: генерал Хозин и Жданов, командующий 26-й армией (в конце декабря она была переименована во 2-ю ударную армию), генерал Соколов, командарм 59-й генерал Галанин. Мерецков сел рядом с Хозиным. Толкнув Кирилла Афанасьевича в бок, Хозин тихо спросил:

–  Почему не дал знать мне, что освободил Тихвин?

–  Некогда было, - так же тихо ответил Мерецков. Он хотел ещё что-то сказать, но с места поднялся маршал Шапошников и заговорил о том, что Верховный Главнокомандующий поручил ему доложить обстановку, сложившуюся под Ленинградом. Хотя она и стабилизировалась, немцы не отказались от идеи захвата города. Они вновь активизировали свои действия и в начале ноября захватили Тихвин, лишив Ленинград последней железной дороги, по которой через Вологду шло снабжение города. Ставка направила туда генерала армии Мерецкова, и Тихвин был освобождён.

Услышав свою фамилию, Кирилл Афанасьевич почувствовал, как щёки его запылали.

–  Товарищ Мерецков сделал всё, что ему было поручено, хотя у него не хватало войск, оружия и боеприпасов, подал реплику Сталин.
– Но Ленинград по-прежнему и опасности, и Ставка не может этого не видеть.
– Верховный взглянул на Шапошникова.
– Продолжайте, Борис Михайлович.

Шапошников стоял у стола, чуть ссутулившись, его лицо было необычно строгим, а голос с хрипотцой свидетельствовал о напряжении, с. которым он говорил.

–  Если посмотреть на карту, которая висит перед ив ми, - снова заговорил маршал, - то нетрудно увидеть, как осложнилась ситуация на северо-западном направлений. Назрел момент, когда надо объединить армии, действующие к востоку от реки Волхов. С этой целью Ставка приняла решение образовать Волховский фронт Какова его задача?
– спросил начальник Генштаба и сам же ответил: - Содействовать срыву вражеского наступления на Ленинград! Это на первом плане. А когда обозначится успех, совместно с Ленинградским фронтом освободить Ленинград от блокады и разгромить войска группы армий «Север».

–  Товарищ Хозин, что вы на это скажете?
– Сталин смотрел на генерала с прищуром, словно брал его на прицел.
– Или, быть может, решение задачи вам не под силу?

Генерал Хозин легко, без раздумий заявил, что войска Ленинградского фронта, коим ему доверено командовать, выполнят свою задачу. У него на этот счёт сомнений нет. А вот как поведёт себя Волховский фронт - знать ему не дано, всё будет зависеть от того, кто станет им командовать.

–  Мы с Хозиным, товарищ Сталин, подсчитали наши силы и уверены, что успех обеспечен, - неспешно произнёс Жданов.

–  Ну вот и договорились.
– Сталин взглянул на Шапошникова.
– Кого Генштаб предлагает назначить командующим Волховским фронтом?

–  Генерала армии Мерецкова!
– Маршал Шапошников помолчал, потом добавил: - Кандидатура достойная.

У Кирилла Афанасьевича ёкнуло сердце. Голос Верховного вернул его к действительности.

–  Товарищ Мерецков, как вам новое назначение?

–  Постараюсь, - с трудом выдохнул тот.

«Постараюсь...» - повторил про себя Сталин, огорчившись, что не услышал ни слов благодарности за доверие, ни заверений в успехе на новом фронте. Словом, сдержанность Мерецкова ему не понравилась. Впрочем, он тут же подумал, что Мерецков не льстец, как Ворошилов, Кулик или Мехлис. Он такой, какой есть. Чем-то даже похож на Жукова, прямой и твёрдый, но не вспыльчив, как тот, и без гонора. Прав был Молотов, когда однажды сказал ему о Мерецкове: «Ты, Иосиф, правильно сделал, что не дал Берии расправиться с ним, он тебя ещё не раз выручит». Сталин поднял голову и только сейчас заметил, что Мерецков стоит у стола, опустив руки по швам.

–  Вы хотите сказать, что оправдаете оказанное вам доверие?
– усмехнулся Сталин.

–  Да!
– резко отозвался Кирилл Афанасьевич.
– Извините, товарищ Сталин, я не привык давать торжественные обещания. Не в моём это характере. Но долгу всегда был и буду верен!

Верховный вскинул глаза на маршала Шапошникова.

–  Теперь давайте согласуем назначения должностных лиц фронта. Товарищ Мерецков, кого вы предлагаете на должность начальника штаба фронта?

Мерецков назвал генерала Стельмаха. Возражений не последовало. Но, когда он предложил назначить командующим 7-й армией генерала Гореленко, Сталин метнул на него недобрый взгляд.