Сталин поблагодарил Мерецкова за добрую весть и сказал, что об этом завтра с утра будет сообщение Совинформбюро.

–  Выходит, и вправду хитрый ярославец перехитрим немцев?
– спросил Сталин и уже строго добавил: - Надо закрепить успех новыми ударами по врагу. Гоните немцем от Тихвина как можно дальше. Сейчас под Москвой наши войска громят немецкую группу армий «Центр», скажите об этом своим подопечным.

–  Понял вас, действую!
– отрапортовал Мерецков.

Рано утром, едва Кирилл Афанасьевич проснулся, к нему вошёл генерал Стельмах и с порога бросил:

–  Москва передаёт о разгроме немцев в Тихвине!..

Мерецков включил радио, и голос Левитана наполнил комнату. «Дней десять назад группа немецких войск генерала Шмидта, - сообщало Совинформбюро, - действующая на юго-востоке от Ленинграда, захватила город Тихвин и близлежащие районы. Немцы ставили себе целью прервать сообщение между Ленинградом и Волховским районом и тем поставить ленинградские войска в критическое положение. В течение десяти дней шла борьба за Тихвин с переменным успехом. Вчера, 9 декабря, наши войска во главе с генералом армии товарищем Мерецковым наголову разбили войска генерала Шмидта и заняли город Тихвин. В боях за Тихвин разгромлены 12-я танковая, 18-я моторизованная и 61-я пехотная дивизии противника. Немцы оставили на поле боя более 7000 трупов. Остатки этих дивизий, переодевшись в крестьянское платье и бросив вооружение, разбежались в лесах в сторону Будогощи. Захвачены большие трофеи, которые подсчитываются».

–  В сообщении Совинформбюро указана ваша фамилия, Кирилл Афанасьевич, - подчеркнул генерал Стельмах.

–  Ясное дело, я же командарм, - улыбнулся Мерецков.
– Давай на стол пару бутылок «наркомовской» - за это надо выпить - и что-нибудь закусить, а я пока умоюсь и побреюсь. Поручи всё это дело моему адъютанту...

Две ночи подряд громыхали орудия, и лишь на утро третьего дня наши войска выбили немцев из Лазаревичей. В это время неожиданно Мерецкову позвонил заместитель начальника Генштаба генерал Василевский.

–  Как дела, Кирилл Афанасьевич, что нового?
– спросил он.

–  Сражаемся с немчурой, Александр Михайлович, - пробасил в трубку Мерецков.
– На днях Тихвин освободили...

–  Знаю!
– прервал его Василевский.
– У меня для вас новость: Верховный приказал вам вместе с начальником штаба генералом Стельмахом прибыть в Ставку. До встречи!..

Генерала Стельмаха Кирилл Афанасьевич знал давно. До войны он преподавал в Военной академии Генштаба, и они часто обсуждали проблемы обучения и воспитания войск Красной Армии. В июне Стельмаху было присвоено звание генерал-майора, а Мерецков стал генералом армии.

–  Отстал я от вас, Кирилл Афанасьевич, - развёл руками Стельмах.
– Ещё одна ступенька, и вы - маршал!

–  Так я старше тебя!
– возразил Мерецков.

–  Всего-то на три года...

–  И ты будешь генералом армии, дай срок, - утешил его Кирилл Афанасьевич.

(Этому не суждено было случиться: генерал Г. Д. Стельмах погиб в бою 21 декабря 1942 года. – А. 3.).

Мерецков никак не мог уснуть и всё ворочался на нарах. Слышал, как в железной печурке потрескивали дрова, навевая грусть. Поездка в Ставку волновала его. Неужели Верховный им недоволен? Эта мысль не покинула его и тогда, когда они с начальником штаба садились в самолёт.

Долго летели в тёмном облачном небе. Наконец «Дуглас» приземлился на Центральном аэродроме в столице. А через час они уже были в Генштабе. Встретил их генерал Василевский.

–  Может, скажешь, дорогой Александр Михайлович, зачем вызвали нас в Ставку?
– Мерецков задержал его руку в своей руке, приветствуя.

–  Скажу, Кирилл Афанасьевич!
– Василевский подал им стулья.
– Решено образовать Волховский фронт. По дробности завтра утром в Ставке. Вам быть у Верховного к девяти ноль-ноль!

–  Новый фронт - это то, что необходимо сейчас!
– весело промолвил Кирилл Афанасьевич.

–  Так что оба отдыхайте с дороги, а утром ждём вас! Да, а где вы будете ночевать?
– спохватился Василевским. Вы, Кирилл Афанасьевич, наверное, пойдёте домой, у вас ведь жена в столице, а куда вы собираетесь, Григорий Давидович?

–  У меня есть где остановиться в Москве, - смутился Стельмах.

Он ушёл, а Мерецков задержался.

–  У меня к тебе личная просьба, Александр Михайлович, - сказал Кирилл Афанасьевич, озабоченно глядя на него.
– Нужно позвонить в Ташкент генералу Ковалеву...

–  В Бронетанковую академию?
– удивился Василевский.
– Чего вдруг?

–  Сын мой Володька там учится. Когда я сидел на Лубянке, он подал военкому заявление с просьбой призвать его в Красную Армию, а тот направил его на учёбу в академию. В октябре она эвакуировалась в Ташкент, и сын теперь там.

–  Не знал я, что ваш сын учится на танкиста, - произнёс Василевский.
– А мой Юрка пожелал быть авиатором и тоже учится... А Ташкент вам сейчас дадут.

Мерецков переговорил с генералом Ковалевым, затем с сыном. Положив трубку, он скосил глаза на Василевского.