Войска финнов отступали. Их 5-й армейский корпус наполовину растерял свои войска. Правда, финны попытались закрепиться на западном берегу Онеги, но Онежская военная флотилия высадила здесь десант. 28 июня войска Красной Армии вошли в Петрозаводск. Жители встречали их со слезами на глазах. А буквально через час, когда в город въехал на «виллисе» Мерецков, он увидел на многих зданиях, уцелевших от разрушения, красные стяги...

Прошла ещё одна ночь, полная тревог. Цепкий взгляд Мерецкова скользнул по карте, когда ему доложили, что, пока армия генерала Гореленко продвигалась с боями на юг, 7-я армия генерала Крутикова шла навстречу вдоль берега Ладоги. Рубежи финской обороны рушились один за другим. От глаз комфронтом не ускользнуло и то, что, когда форсировали Свирь, левый фланг 7-й армии, расширяя плацдарм, стал вытягиваться на северо-запад. Кирилл Афанасьевич легко вздохнул: это и было главное направление удара! Его лишь слегка огорчило то, что у Подпорожья завязались тяжёлые бои. Пришлось подбросить туда несколько танков, и вскоре Подпорожье перешло в наши руки. Оборона финнов была разбита, и соединения финских войск группы «Олонец», огибая залив Хинденселькя, отступали на запад и на юго-запад, к водопадам Иматры.

В конце июня Кировская (Мурманская) железная дорога была очищена от вражеских войск.

–  Первый этап операции завершился успешно, - легко вздохнул Мерецков, глядя на карту. Он только что вернулся из 7-й армии и даже не снял шинель.
– Эта наша операция войдёт в историю как Свирско-Петрозаводская. Ты слышишь, Терентий Фомич?

–  Я понял вас так, Кирилл Афанасьевич, что мы с вами тоже делаем историю, - живо откликнулся член Военного совета генерал Штыков, готовя списки для награждения бойцов и командиров.

Начальник штаба генерал Пигаревич переговорил с кем-то по телефону. Положив трубку, он тут же подошёл к карте, что-то вычислил на ней и сообщил Мерецкову, что до финляндской границы осталось восемьдесят километров.

–  Не так уж много, Борис Алексеевич!

Финны, чувствуя свою обречённость, цеплялись за каждый камень. Отступая, они, как бешеные волки, метались по окопам, ища места, где можно было бы понадёжнее укрыться от «бешеного огня русских», но их настигали меткие пули наших бойцов. Наконец рано утром 21 июля командарм 32-й генерал Гореленко вышел на связь раньше других.

–  Товарищ командующий, мои войска на государственной границе СССР!
– доложил он Мерецкову.

Слышимость была хорошей, несмотря на плохую погоду, и голос у командарма был звонкий, даже не верилось, что он устал за дни напряжённых боев.

–  Филипп Данилович, я рад тебя слышать, - громко отозвался Кирилл Афанасьевич.
– На границе стой, понял? Я сейчас дам знать в Ставку. Потери у тебя большие?

–  Нет, раненые, правда, есть, но мы их сразу отправляем в глубокий тыл, в госпиталь. А как же без потерь, товарищ генерал армии? Финны не хуже немцев сражаются, как кроты зарылись в землю, и попробуй с ходу выкури их. Потому без потерь тут не обойтись, как ни старайся...

Мерецков присел к столу, взял ручку и написал короткий текст: «Верховному Главнокомандующему. Войска 32-й армии генерала Гореленко вышли к государственной границе СССР. Прошу ваших указаний». Кирилл Афанасьевич подозвал к себе начальника штаба.

–  Срочно передать по «бодо» в Ставку!

«Кажется, теперь финны попросят у нас перемирия!
– подумал Мерецков, - иначе и быть не может. Карельский перешеек они потеряли, и войска Ленинградского фронта вплотную угрожают району за Выборгом. Да и Карельский фронт вышел к государственной границе СССР. До Хельсинки рукой подать». Позже стало известно, что и в самой Финляндии произошёл политический «взрыв» - президент Финляндии Рюти ушёл в отставку, - и 25 августа финны запросили советское правительство об условиях перемирия. В это время Мерецков получил ответ на свой запрос. Ставка приказала: «Войскам стоять на границе и ждать дальнейших указаний». Депешу подписал начальник Генштаба маршал Василевский. 5 сентября боевые действия на южном фланге Карельского фронта были прекращены.

Мерецков проводил в штабе совещание, когда вручили ему телеграмму. Кирилл Афанасьевич вслух прочёл:

–  «Вам немедленно прибыть в Ставку. Сталин».

Лететь пришлось недолго, хотя всё небо заволокли дождевые тучи. «Дуглас» командующего легко приземлился на Центральном московском аэродроме. «Коль депешу подписал Сталин, сразу же поеду в Кремль», - рассудил Кирилл Афанасьевич.

Сталин встретил его возгласом:

–  Уже прибыли? Быстро вы, однако. Проходите к столу и садитесь.
– Он кивнул на кресло.
– Как там у вас, финны не бряцают оружием?

–  Пока перемирие они соблюдают, - ответил Мерецков.
– А смогут ли они разоружить немецкие дивизии, я сомневаюсь.

–  Потому-то вам надлежит держать палец на крючке, - предупредил Верховный.
– Ну а вызвал я вас вот зачем. Операцию в Южной Карелии вы завершили, теперь же без раскачки готовьте войска, чтобы разгромить гитлеровцев на Крайнем Севере. Поскорее перебрасывайте временное полевое управление в Кандалакшу. Туда же направьте некоторые соединения 7-й армии.
– Верховный с минуту помолчал. В это время зазвонил телефон ВЧ. Это был маршал Жуков.
– Как развиваются события в Болгарии?
– спросил у него Сталин.
– Маршал Толбухин начал боевые действия?.. Говорите, идёт братание наших бойцов и командиров с болгарами? Так это замечательно!.. Нет-нет, разоружать болгарские войска не надо, всё оружие оставьте при них, так и скажите маршалу Толбухину. Как видите, - продолжил Сталин, - Георгий Димитров был прав, когда уверял вас, что болгарские солдаты и офицеры не поднимут оружие против Красной Армии, а встретят советских бойцов хлебом-солью, по старому славянскому обычаю... Да-да, вы правы, товарищ Жуков, теперь в Болгарии созданы все условия, чтобы свергнуть царское правительство Багрянова и установить власть Народно-освободительного фронта... Хорошо, товарищ Жуков, действуйте так, как мы с вами условились. Нет, пока оставайтесь у маршала Толбухина, а в конце сентября вернётесь в Ставку. До свидания!

Мерецков понял, что доклад Жукова обрадовал Сталина.

–  Так на чём мы с вами остановились?
– спросил он Кирилла Афанасьевича.

–  О задачах Карельского фронта по разгрому врага в Заполярье.

–  Вот-вот, разгромить немцев на мурманском направлении. Как, по-вашему, операция будет трудной?

Оба некоторое время обсуждали проблему подготовки операции на Крайнем Севере. Судя по тому, что Верховный то и дело бросал реплики по ходу беседы, приводил на память изречения Суворова и Наполеона, он был доволен и все предложения Кирилла Афанасьевича одобрил. Теперь ему следовало всё обобщить и свой вариант прислать в Ставку.