Василевский подошёл к карте.

–  Какую задачу вы поставили Чугуевской оперативной группе?
– спросил он.

–  Она совместно с Тихоокеанским флотом будет охранять морское побережье севернее Владивостока.

–  Значит, главный удар наносите силами двух армий - 1-й Краснознаменной и 5-й - в направлении на города Муданьцзян, Гирин, Чанчунь и частью сил на Харбин?

Мерецков подтвердил это, заметив, что с генералами Белобородовым и Крыловым он тщательно обсудил, как будут действовать их армии. Что же касается вспомогательных ударов, то их нанесёт 35-я армия генерала Захватаева из района Лесозаводена на город Мишань, а 25-я армия генерала Чистякова - на города Ванцин и Тумынь. Все армии будут действовать совместно с войсками Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. На этот счёт у него есть договорённость с маршалом Малиновским и генералом армии Пуркаевым.

–  А теперь, голубчик, приглашай сюда начальника штаба генерала Крутикова со всеми картами и схемами, и мы все ваши задумки отработаем на них, - распорядился Василевский.

–  Надо ли, Александр Михайлович? Я же не новичок в штабном деле!
– с обидой промолвил Мерецков.

–  Надо, Кирилл Афанасьевич, - жёстко возразил главком.
– Твоему фронту выпал сложный участок сражения, и я хочу ещё раз взвесить твои возможности и возможности противной стороны. Так что не обессудь. Ещё Виктор Гюго говорил, что высший суд - суд совести, вот и я привык всё делать на совесть. А что такое совесть? Тот же Гюго утверждал, что совесть - это компас среди неведомого, вот и будем познавать с тобой неведомое.

«По натуре человек простой, поговорить с ним приятно, но педант, если речь заходит о какой-либо операции», - невесело подумал о главкоме Мерецков.

Между тем Василевский уже работал со своей картой. Хоть и помял её, когда летел, но всё видно отчётливо. Вопросов главком не задавал, взял линейку и циркуль и начал что-то измерять. Мерецков с улыбкой кивнул Крутикову: мол, не надо ему мешать, - и встал из-за стола.

–  Товарищ главком, я отлучусь на минуту.

Пока Кирилл Афанасьевич звонил адмиралу Юмашеву, чтобы договориться о встрече, Василевский закончил работу с картой и теперь курил трубку. Вернувшемуся Мерецкову он задал лишь один вопрос, выпил холодного кваса и стал собираться в дорогу.

–  Куда вы теперь?
– спросил Кирилл Афанасьевич.

–  Поеду к Малиновскому. У Родиона Яковлевича есть проблемы...

Скрипнула дверь. Мерецков обернулся, брови у него приподнялись. У двери застыл генерал Крутиков.

–  Алексей Николаевич, ты как раз мне и нужен.
– Маршал взял со стола листок и отдал ему.
– Это приказ командармам о наступлении. Сейчас у нас конец июля, а в начале августа надо начать сосредоточение войск, так что до военных действий остаются считанные дни.

Крутиков взял приказ комфронтом, но не уходил.

–  Что-то случилось?
– Глаза маршала посуровели.

–  В подразделении охраны штаба ЧП, - глухо выдавил из себя генерал.
– Сержант с двумя бойцами ходил на рыбалку, и один боец утонул в реке.

–  Да вы что? Бои ещё не начались, а у нас появились потери?
– Маршал порывисто встал.
– Есть приказ - никого из расположения части на время проведения операции не отпускать! А тут вдруг рыбалка! Узнайте, кто разрешил эту самую рыбалку, и строго накажите!

–  Рыбалку я разрешил, товарищ маршал, - неожиданно сказал Крутиков.
– Ребята всю ночь несли службу, попросились отдохнуть на речке, ну, и порыбачить...

–  Вы?!
– прервал Мерецков.
– Вот уж не ожидал от вас такого подарочка! Спасибо, Алексей Николаевич, удружили. Как это произошло?

–  По-глупому всё вышло, - вздохнул Крутиков.
– Все трое находились в лодке. У бойца ветер сорвал с головы фуражку, и она оказалась в воде. Он нагнулся, чтобы взять её, а лодка черпнула воды и перевернулась. Молодой сапёр не умел плавать и захлебнулся. Пока его вытаскивали на берег, он умер.

–  Как же боец попал в сапёры, если не умел плавать?
– удивился маршал.
– Сапёры ведь наводят понтоны, работают на воде... Странно, однако.
– Он взглянул на Крутикова.
– Ладно, мы к этому ЧП ещё вернёмся, а сейчас поспешите передать командармам мой приказ...

В ночь на 8 августа Мерецков поехал на КП генерала Белобородова. Командарм доложил, что 1-я Краснознаменная армия готова к наступлению и ждёт приказа.

–  Скорее бы уж начать, - вздохнул генерал Белобородов и улыбнулся, но его улыбка получилась натянутой. Помолчали.
– У меня в штабе есть историк, раньше он преподавал в школе, а теперь капитан, - заговорил командарм.
– Вчера я с ним едва не повздорил. Он уверяет, что не все немцы фашисты, среди них есть немало рабочих от станка, и они не разделяют агрессивной политики Гитлера. Да и вообще, сказал он, мы наладили связи с Германией, когда ещё было древнерусское государство. И знаете, что он мне заявил?

–  Что же?
– Черты лица Мерецкова смягчились, суровости на нём как не бывало.

–  Говорит, в одиннадцатом веке дочь Ярослава Мудрого Анна стала королевой Франции и после смерти короля Генриха Первого из-за малолетства своего сына, наследника французского престола, управляла страной. А внучка Ярослава Мудрого была германской императрицей и решала сложные вопросы европейской политики.

–  И что тебя смущает?

–  То, что Гитлер плюнул на все наши добрые связи и пошёл на Россию войной.