–  Я сразу же попросил Воронова доставить нам орудия большего калибра, и он нам помог, - резюмировал Мерецков.

–  Скажите, Кирилл Афанасьевич, почему ваша разведка не выявила характера оборонительных сооружений финнов?
– спросил Молотов.
– Вы готовили наступление, но не позаботились узнать, какие вражеские укрепления будете сокрушать.

Мерецков взглянул на Сталина, который что-то писал и, казалось, не обращал внимания на тех, кто задавал вопросы. Но вот он поднял голову и взглянул на командующего.

–  Отвечайте на вопрос так, как было на самом деле, и не ищите оправданий, - сухо сказал он.

У Мерецкова глухо забилось сердце.

–  Перед началом военных действий я запросил разведку в Наркомате обороны, - ответил Кирилл Афанасьевич.
– Мне дали сведения, которые не подтвердились.

–  Вы хотите сказать, что наша разведка занизила реальную мощь линии Маннергейма?
– спросил Сталин.

–  Очень даже занизила, едва ли не на половину, и это создало для наших войск многие трудности. Тут есть и моя вина, товарищ Сталин. Разведка 7-й армии также оказалась не на высоте.

Сталин зацепил маршала Ворошилова колючим взглядом.

–  Разберитесь, кто допустил такой просчёт, и накажите своей властью, да построже, - сурово произнёс он.
– Это что же получается? Мы заведомо посылаем наших бойцов на верную гибель?

–  Потери были, товарищ Сталин, но очень незначительные, - громче обычного ответил Мерецков.
– Мы сразу обнаружили, что наша артиллерия для линии Маннергейма хлопушка, и я тут же отдал приказ не наступать.

Сталин пропустил эти слова мимо ушей и заговорил о минах:

–  С миноискателями вы умно придумали. Если они очень хороши, надо для Красной Армии организовать их массовое производство. Андрей Александрович, это ты со своими партийцами помог товарищу Мерецкову? Он помощи у нас с Ворошиловым что-то не просил.

Жданов громко засмеялся.

–  Вас не просил, а меня так заарканил, что пришлось вместе с инженерами ехать на завод.

–  А почему молчит командарм первого ранга товарищ Мерецков?
– вдруг спросил Сталин после того, как Воронов доложил, сколько и каких орудий он направил в 7-ю армию.
– Что вы можете сказать о плане разгрома линии Маннергейма, Семён Константинович? В сентябре прошлого года вы неплохо командовали войсками Украинского фронта, совершившими освободительный поход в Западную Украину. У вас есть опыт...

Тимошенко резво встал.

–  План, безусловно, хорош, по-другому не могло и быть, - ответил он.
– У Кирилла Афанасьевича большой опыт штабной работы, и осечки быть не могло. Я только не понимаю, почему он сразу этого не сделал?

«А потому, что товарищ Сталин решил, что моя 7-я армия в два счета опрокинет линию Маннергейма, что сломить финнов можно в короткий срок, - едва не сказал вслух Мерецков.
– А я не проявил должной принципиальности...»

–  Значит, вам нечего добавить к предложенному плану?
– спросил вождь.

–  Сейчас - нет, а когда начнём наступление, возможно, что-то и появится, - пояснил свою позицию Тимошенко.

«Да, так и есть, он будет командовать фронтом», - отметил про себя Мерецков.

В целом план был одобрен и утверждён. Сталин пригласил всех к себе на ужин, но и за столом продолжался разговор о Финляндии. Вождь предупредил, что в руководстве войсками будут некоторые изменения. На Крайнем Севере не всё в порядке, поэтому Генеральный штаб предлагает создать централизованное руководство операцией непосредственно в зоне боевых действий.

–  С этим надо согласиться, - подчеркнул Сталин.
– Важно также подбросить свежие силы и уточнить ход наступления, причём главную роль тут сыграет ваш план, Кирилл Афанасьевич, предложенный для 7-й армии. И ещё раз прошу вас, товарищи военачальники, как можно скорее покончить с линией Маннергейма и сделать это до весеннего разлива вод! Объяснять не буду, все знают, для чего это надо...

Расходились поздно вечером. Сталин задержал Мерецкова и, когда они остались вдвоём, сказал:

–  Генштаб предлагает Ленинградский военный округ преобразовать в Северо-Западный фронт и назначить командующим товарища Тимошенко. Как вы на это смотрите?

–  Положительно!
– Кирилл Афанасьевич передохнул.
– Надо было сделать это раньше, но я тоже недооценил предложение Шапошникова.

–  Борис Михайлович по-своему был прав, - согласился вождь.
– Знаете, почему я не одобрил его план? Маршал Ворошилов заверял меня в том, что Красная Армия быстро разобьёт финнов. Всё оказалось куда сложнее, - с горечью добавил вождь.
– Из всего этого ЦК сделает серьёзные выводы, но после того как мы одолеем врага.